Враг Самогеты

Пушкина Анна

– Расскажите, что случилось, – попросил Мордау, все еще наблюдая за мной из-под капюшона.

– Мы пали, – хрипло пробурчал король и закрыл глаза.

За него опять принялся говорить рыжебородый:

– Утром состоялась битва, мы проиграли. Погребалище – последний рубеж, который мы удерживаем с трудом, еще немного – и мы его потеряем, и тогда всем нам и гномам в других городах останется только спасаться бегством. – Рыжебородый нервно сглотнул и сдавленно добавил: – Нам придется покинуть наши горы.

Немыслимо, подумала я, гномы бегут со своей земли.

Бросила взгляд на Мора: тот казался расслабленным, но это обман, князь был максимально сосредоточен и, кажется, уже обдумывал, что предпринять дальше.

– Я больше не могу вести их в бой, – прохрипел гномий король. – Они забрали всех магов, мы почти безоружны.

– Требуют, чтобы мы немедленно сдались, или нас всех сожрут их твари, – добавил рыжебородый и уставился в пол, как расстроенный ребенок. Старому вояке было стыдно признаваться в том, что он напуган.

– Кто требует? – уточнил Мордау.

– Монахи-отступники. Их полчища монстров возглавляет эльфийка, мы ее не знаем. Они забирают наших магов и куда-то уводят. Назад никто не возвращается.

– Надевают на ваших магов ошейники из металла, который лишает их силы. Металла, который вы им сами и продавали, – грозно отчеканил Мордау.

– Они хорошо платили, – оправдывался король, и, кажется, это горькое признание отняло его последние силы.

– Немедленно освободите моих людей, – голос Мора казался лезвием, готовым скользнуть к горлу.

В этом коротком предложении было столько угрозы и силы, что рыжебородый чуть было не метнулся исполнять приказ, но вовремя спохватился, вспомнив, что не подчиняется человеческому князю. Гномий король устало кивнул и тяжело задышал, откидываясь на подушки.

– Он умирает, – зачем-то вслух произнесла я то, что и так все в комнате понимали.

– Вы нам поможете? – вдруг прошептал рыжебородый.

И это выдало гномов с потрохами: они в отчаянии, крепости пали, король при смерти, у них нет союзников, а теперь не осталось и магов.

– Среди моих спутников гномиха Трантина, приведи ее немедленно. Возможно, она сможет помочь вашему королю, – равнодушно ответил Мордау.

Рыжебородый выпрямился и грозно что-то гаркнул за дверь. Мор расправил плечи, скинул капюшон и повелительным тоном спросил у рыжебородого:

– Имя и должность?

– Брамли. Я грозная рука нашего короля, – с напускной важностью ответил гном.

– Хорошо, Брамли. Посчитай, сколько опытных воинов у вас осталось, и приведи ко мне парочку, кто был этим утром в сражении. Мне нужны подробности.

Мы с рыжебородом растерялись – слишком быстро Мордау принялся командовать. Но в его приказах было столько спокойствия и собранности, что стало ясно: если кто и может нас всех спасти, так это он. Я оглянулась на короля – убедиться, что он не против, но, похоже, гном был без сознания, потратив на нас последние силы. Вокруг него снова засуетились гномихи, и, посчитав, что больше ничем помочь не можем, мы с Мором вышли из комнаты.

Князь Самогеты продолжал отдавать приказы Брамли, когда привели остальных. Трантину в спешке

тащили первой. Она, растерянно моргая, смотрела на меня. Мордау обернулся и прошелся взглядом по каждому, удостоверяясь, что все целы.

– Накормить моих людей и вернуть им оружие, – очередное распоряжение для Брамли, и затем князь обратился к Трантине: – Там ваш король умирает, его надо исцелить.

– Чего? – чуть ли не пища, завопила гномиха. – Я не сумею! Не знаю как!

Но стихийник уже отвернулся. Гномы метались в разные стороны, исполняя приказы Мора. Чувствовалась новая энергия. Гномы ожили, ощущение безысходности схлынуло – он дал им надежду.

– Что сдес-сь проис-сходит? – спросил Сетсей, за шкирку поднимая гнома, который пытался силой тащить сопротивляющуюся Трантину.

Я подошла и взяла Трантину за руку, понимая, что ее надо успокоить, если мы хотим, чтобы она собралась.

– Идем, – мягко попросила я и повела ее к королю. Но, уже подходя к комнате, услышала сдавленные рыдания и увидела, как короля накрывают золотым полотном. Поздно, поняла я. Гномий король умер.

Наш ступор привлек внимание всех остальных, и я медленно обернулась, ища глазами Мора, пытаясь понять, что делать дальше. Он поймал мой взгляд, и по его губам я прочитала безразличное: «Дверь закрой». Меня опередила Эфира и аккуратно закрыла двери в покои. Я поняла: если сейчас гномы начнут оплакивать своего короля, завтра не останется никого, кто смог бы оплакивать их самих.

Дальше все происходило быстро. Мор не терял времени. Нам выделили зал с огромным, во всю стену, камином. На низком столе разложили старые карты. Мор, Сетсей и Эфира склонились над ними, Брамли и еще пара гномов рассказывали и показывали на картах, где находится противник и какие силы у них еще остались. Мордау даже что-то записывал и настаивал, чтобы Трантина стояла рядом с ним и внимательно слушала все, что докладывают остальные гномы, периодически зачем-то спрашивая ее мнение. Остальные гномы смотрели на это с удивлением, но Мора это абсолютно не волновало.

Первым затруднением стало то, что до гномьего перевала, за которым нас дожидались маги Самогеты, невозможно добраться быстро и безопасно. И вскоре стало ясно, что, если мы хотим спасти гномов и привести подкрепление, нанести удар надо немедленно. Если падет последняя преграда, противник беспрепятственно двинется по всем коридорам и залам гномов. Спасало только одно: враг не ждет сопротивления. Они решили, что победа уже за ними, и просто дожидались, когда горный народец сдастся.

Нам принесли теплую похлебку, но есть пришлось прямо на ногах, не отвлекаясь от докладов гномов. Ортос, перекинувшись человеком, присел на скамейку и привалился спиной к стене, но поесть не успел. На его плечо легла голова Алгерды. Девушка заснула, и оборотень, боясь ее разбудить, так и остался сидеть с чашкой похлебки в руках. Я прикинула, сколько времени мы уже на ногах. Солнце явно давно село, и, скорее всего, уже поздняя ночь, но тут не было окон, и убедиться в своей правоте я не могла.