Враг Самогеты

Пушкина Анна

– Изинтия? – еле слышно прошептала Алгерда, вглядываясь в гостью, которая не могла нас видеть, но не отрываясь смотрела на стену, за которой мы находились. Как будто точно знала, что мы здесь. Похоже, нас предали.

Взгляд балабола полыхнул зеленым огнем. Он не двигался, словно прирос к земле, плотно сжал губы и напряженно всматривался в эльфийку, похоже, не веря своим глазам. Казалось, он был в растерянности, и через турею я считала его стыд. Мои брови от удивления приподнялись. Впервые турея так отчетливо смогла распознать его эмоции. Эльфийка привела его в такой ступор, что вся защита слетела к орку под зад. Алгерда также стояла

ошарашенная. Она приложила ладонь к губам, словно сдерживала беззвучный крик ужаса. Все это очень мне не понравилось, и я ткнула князя в плечо:

– Кто это? Что ей надо?

– Вам надо уходить! – Извилины в его голове наконец заработали. – Немедленно уходите!

Я повернулась к драгону и голубоглазке:

– Если хотите уйти, сейчас самое время.

– Мы не станем убегать, – решительно ответила Амидера.

Я хотела убедить ее убраться отсюда, пока возможно, но меня отвлекла новая удушающая волна торжества эльфийки, которую Алгерда назвала Изинтией.

– Мордау, знаю, ты там прячешься, – раздался громкий с хрипотцой голос эльфийки. – Выходи, у меня есть для тебя подарочек.

Со странным чувством тревоги я наблюдала, как на лице Мора появились следы мучительной внутренней борьбы. Кем бы ни являлась эльфийка, к ее появлению он не был готов. Это его обезоружило, и от привычной решительности не осталось и следа. Похоже, он колебался.

– Не вздумай, – сказала я, – она здесь, чтобы убить тебя.

Лицо балабола исказилось болью, и зеленый огонь в его глазах медленно потух. Не желая больше показывать свою уязвленность, он привычным движением накинул на голову капюшон и спрятал чувства.

Стена задрожала, с той стороны раздался оглушительный удар. Ортос в мгновение перекинулся волком, Сетсей напрягся и пригнулся к земле в боевой стойке драгонов. Еще удар – и по стене побежали глубокие трещины. Наша последняя преграда рассыпалась на глазах. Гномы рассредоточились вокруг Трантины. Гномиха в ужасе озиралась по сторонам. Я перехватила ее взгляд.

– Ты маг, используй это, – напомнила я ей и обнажила саи Худого Элла.

Удар. Треск. Снова удар. Еще удар. Камни разлетелись в разные стороны, подняв клубы пыли под грохот падающей стены. Как только муть осядет, противник увидит, как нас мало, и поймет, что мы не представляем серьезной угрозы. Теперь нас разделяла лишь куча бесполезных обломков и булыжников. Подул легкий, очищающий воздух, ветерок, и будто чья-то рука смахнула всю пыль. Это эльфийка, поняла я. Она природник, аэромант, как Алгерда.

Кучка воинов против нескольких десятков вооруженных скалившихся демонов. Я внимательно переводила взгляд от одного к другому, выискивая и оценивая самых опасных противников, которыми стоит заняться в первую очередь. Глупо, все равно их слишком много. Силы неравны.

Глаза непроизвольно остановились на эльфийке – самая опасная здесь она. Эльфийка победно улыбалась и смотрела только на балабола, явно упиваясь открывшейся картиной. К удивлению, я обнаружила, что он тоже смотрит только на нее.

– Мор-дау, – медленно, по слогам произнесла его имя эльфийка. – Предлагаю тебе не тратить понапрасну мое время и сдаться.

– Изинтия. Хотел бы сказать, что рад тебя видеть, но, кажется, ты должна быть мертвой. А мертвецы не по моей части.

– Я и была, – огрызнулась она. На лице мелькнула кровожадная ухмылка, и эльфийка ударила. Она не ждала, что Мор сдастся.

Вихрем в нас полетел ледяной поток ветра, заставив

всех отшатнуться. Шквал ударился о магический щит балабола, который он успел поставить в последний сект. Белые искры магического ветра разбились вдребезги о зеленую стену. Эльфийка вскинула руку, и, с криком занося оружие, на нас устремились десятки обезумевших демонов. Алгерда, стоявшая за спиной брата, метнула шаровую молнию и снесла целый ряд врагов. Кажется, это удивило эльфийку, она впервые заметила кого-то еще, кроме Мора, и прошлась по нам взглядом.

В этот момент разборки балабола и эльфийки перестали меня интересовать, а вот несущиеся в нашу сторону демоны привлекли все мое внимание. Догадаться было несложно, что открытое противостояние нам не выиграть. В плен я ни за что не пойду. Погрузилась в турею, ища подсказку у Духов. Энергия отозвалась сразу, и меня вдруг осенило: то, о чем просил Мор, еще во дворце гномов… Безумная мысль, но может сработать. Мурашки побежали по позвоночнику. Это очень опасно, и я никогда такого не делала, но движущаяся в твою сторону смерть заставляет соображать быстро.

– Сдерживайте их! – крикнула я. – Мне нужно немного времени.

Балабол и Алгерда посмотрели в мою сторону. Задавать вопросы времени не было, и самогетцы заняли оборонительную позицию, сыпля магическими заклинаниями в разные стороны. В толпу демонов понеслись потоки зеленой лавы князя и молнии княжны.

Я посмотрела на голубоглазку:

– Свяжи нас и дай мне силы. Много. Не знаю сколько, но много. Сумеешь?

Она решительно махнула головой. Момент – и мы вновь связаны магической веревкой. Ее лихорадило, сила в ней бушевала, еще мгновение, и, возможно, она бы тут всех прикончила и нас самих заодно погребла заживо.

– Не подпускай к нам никого, – крикнула я Сетсею. – Важно, чтобы голубоглазка концентрировалась на мне, а не на демонах.

Я протянула ей ладонь:

– Давай!

Амидера взяла меня за руку и закрыла глаза. Я сразу почувствовала, как приятное тепло внутри разрастается, превращается в могущество и дурманит, соблазняет огромной, но чужой силой. Турея уплотнилась, реальность задвигалась медленнее, я впервые смотрела глубже, чем течет время. Великие Духи! Потрясающее чувство. Какая же сила скрывается в голубоглазке, и насколько она еще ее не понимает? В отличие от нее, мне есть с чем сравнить. У меня никогда не было такой силы. Моя магия – это уровень наполненных первого порядка. Но даже мой отец, великий шаман орды, никогда не был способен на то, что сейчас ощущаю я. Вдох-выдох. Все учение Карктара сейчас пригодилось, как никогда прежде. «Какая бы сила у тебя ни была, ты владеешь ей, только пока остаешься в спокойствии и концентрируешься», – учил меня еще в детстве отец. Магия шаманов медленная, тугая, она не бьет резко, как арканная, не разрушает, как природная, не хитрит, извиваясь, как магия разума. Наша магия смерти – глубокая, спокойная, умиротворенная.

Я сосредотачиваюсь и тянусь своей волей через камень, через столетия, к погребенным, упокоенным душам. Приказываю им очнуться, отряхнуться от вечного сна. Приказываю немедленно подняться и защитить нас. Мой внутренний голос громкий, непоколебимый. Мой приказ сильнее самого хода времени. Вдох-выдох, я спокойна и собрана.

Черепа на стенах вдруг начинают подрагивать, а окаменевшие зубы – страшно стучать друг о друга. Этот пугающий звук останавливает всех: и друзей, и врагов. Я смотрю на всех сквозь турею.