Враги друг друга не предают
Шрифт:
Когда скрип ее пим стих за окном, я прилегла на топчан около разомлевшей от тепла Дин и прикрыла глаза в попытке заснуть. Но как назло сонливость как рукой сняло. Я уставилась в темный угол комнаты и раздумывала о сложившейся ситуации.
Если верить рассказу Суларь, проклятие, постигшее эльфов, оказалось справедливой карой и снять его простым пожеланием, я бы не смогла. Домовик леди Триаллины, получается, меня обманул.
Я тяжело задышала, переживая приступ злости и обиды.
Злобный эльф и его хозяин Максимилиан решили сломать мне жизнь просто так, из вредности, доказывая лишний раз, что
Я скрипнула зубами, вспоминая обоих мерзавцев и желая размазать Макса по стене. Это вернуло мысли к браслету, который нужно отыскать. Наверняка, злющая тетка отдала его жене ярла, а та вряд ли откажется от дорогой и красивой вещицы. Значит, нужно как-то проникнуть в дом к ярлу и покопаться в сокровищнице его жены. Вот только без руки это будет сложно. Отрубанием кисти клеймят воров, и на работу в покои меня не возьмут. А если полезу без разрешения, могу и голову на той же плахе потерять. Надо посоветоваться с Суларь. Может старушка что дельное подскажет. Пока я не рисковала расспрашивать ее в лоб о мире, чтобы не выдать тайну о своей иномирности. Уж очень скорые на решение и расправу оказались местные жители.
Я горько всхлипнула, подумав о Земле и своем доме, где мать давно забыла обо мне, и позволила слезинке скатиться по щеке.
— Лекса, ты чего? — рядом зашевелилась малышка, распахнув широко глаза. — Не плачь. Мы с тобой вернемся к дяде Борану в Трехснежье, и он сделает тебя своей сулами. Ты мне станешь тетей.
Я поняла, что девочка имеет в виду брак с ее родственником. Сердце сжалось от наивного желания малышки иметь настоящую семью.
— Конечно доберемся, Дин. Вот только вряд ли я понравлюсь твоему дяде. Зачем ему такая, — я горько усмехнулась, погладив здоровой рукой влажные детские волосики.
— Не переживай, Лекса. Дяде нравятся такие. У него было три жены. У одной не было глаза, вторая хромала, а у третей росла борода, — бегая глазками, успокоила меня малышка. — Ты ему обязательно понравишься.
Обижаться на малышку не имело смысла, она не понимала, что говорит, искренне веря, что предлагает лучшее решение для меня. Натерпевшись в плену, она, скорее всего, врала про вкусы дяди, уговаривая меня доставить ее домой. Но главное Дин уловила точно — теперь мной только извращенцы заинтересуются.
Глава 12
Глава 12
Едва рассвет позолотил кусочек неба, видный в окошко, шумно кряхтя, явилась Суларь. Шальная спросонья, соскочила, обуваясь на ходу и радуясь, что успела подремать несколько часов, разглядывая увесистую торбу, брошенную у порога. Пока бабушка раздевалась, отогреваясь у печи, я поставила кипятиться воду и открыла мешок. В нос ударил жуткий смрад. Казалось то, что там лежит, сдохло не накануне ночью, а несколько дней назад и основательно попортилось на жарком солнце.
— Фу-у, гадость какая, — отвернувшись, подавила рвотные позывы, зажав нос.
— Поняла, чой-то промысел не гож местным, — захихикала Суларь, поднимаясь от печки. — Закусим и за роботу. Небоге своей взвару дай и рыбы. Ишь глазенки скосила на шухлядку. Там у меня сладости. Достань ей.
Бабушка довольно посмеивалась, потирая ладони, подсела
— Из морской травы варю, — уловив мое недоумение, прояснила источник происхождения лакомства Суларь.
Кивнув, я подсела к нетерпеливо ерзавшей под одеялом малышке.
— Как там? — кивнула за дверь, придерживая еще слабую девочку, жадно хлебавшую горьковатый целебный отвар и косившую на жестяную баночку с желтыми конфетками. — Корабль еще стоит у пристани?
— Куда там, — махнула рукой бабка. — Ушел, давно ушел. Встретился мне знакомец из городища, прислужничающий нашему ярлу. Дык, по ево словам, капитан серчал зело. Ярлова сулами забыла любимый свой браслет — яхонтову ящерку. Слуга-то за ней пока бегал, у капитана пленницы сбежали. Сказывает, в море утопли.
Старушка посмеивалась и подмигнула мне, разламывая ароматное рыбное филе. Я замерла, сдавленно сглотнув горлом. Дин недовольно закряхтела, требовательно дернув меня за руку.
Мой браслет сейчас на борту «Единорога», с которого я сбежала. Была так близко к своей цели и сама все испортила. Слезы подступили к горлу, готовые тот час пролиться. Усилием воли сдержалась, понимая, что решительно настроенный развлечься со мной Бриз, его капитан и остальная команда не дали бы мне и одного шанса добраться до украшения. Умом я понимала, что поступила правильно, сохранив жизнь себе и Дин. Но представив, что уже сейчас могла идти по улицам родного города, не сдержала всхлип.
— Ты пошто разнюнилась? — вскинула брови Суларь, удивленно глядя, как я, пытаясь скрыть разочарование, особенно тщательно проверяю наличие косточек в рыбе. — Сказывай, што у тебя с капитаном Патром.
* * *
Накинув вытертый, ветхий полушубок, заткнув ноздри от вони, разделывала гриваса, стараясь точно повторять все движения за Суларь, крепко привязав лезвие ножа кожаными ремешками к искалеченной руке. Мы обосновались в холодных сенях, примостившись ближе к подслеповатому окошку. Пять трупов коченели на покрытом инеем полу. От запаха подкатывала тошнота, и я прекратила разговоры, составляя новый план действий. Я выбирала из двух: остаться тут и дождаться возвращения ярловой сулами или догонять сбежавшее от меня судно. Старушка понятливо косилась, похмыкивая, но с расспросами не лезла, рассказывала сама. Похоже, за столько лет притерпелась к запаху.
Гривасом оказался зверек размером и формами напоминающий наших бобров, со шкуркой землистого цвета. С такой же характерной зубастой мордой и мягким шелковистым коротким мехом. Отличием был хвост и грива, давшая имя зверьку. Вместо объяснимого кожаного весла, у гриваса развевался длинный густой серебристый пучок. Один на затылке и чуть больший путался между задних лап. Если не считать зловония, зверек казался вполне симпатичным.
Пальцами, перепачканными кровью с кусочками желтоватого нутряного жира, стягивала шкурку с тушки как чулок, аккуратно подпарывая мездру лезвием, стараясь не порвать. По неопытности повредила пахучую железу и едва успела задержать дыхание, уткнувшись носом в шерсть полушубка и пытаясь не дышать совсем.