Вранье высшей пробы
Шрифт:
— Ушел где-то в половине десятого.
— И на протяжении этого времени никуда не отлучались ни ты, ни он?
— Да нет.
— Вы были вдвоем?
— Нет. В половине девятого подошел мой напарник. Он тоже Ромку хорошо знает, только сегодня его нет, заболел. А что случилось?
— Ксению Даниловну убили.
— Как? — пришел Скопцов в крайнее изумление. — Кому такое могло понадобиться?
— Вот это я и пытаюсь выяснить. А ты же вроде ветеринарный институт закончил, — резко перевела я тему. — Если я и надеялась тебя
— А ты надеялась? — сразу среагировал Виталий, свернув разговор на свое, как видно, наболевшее.
«Похоже, мне самое время удалиться», — подумала я, отхлебывая кока-колу, но не встала. Моя теория «подозревать всех» подмяла под себя и Скопцова. Хотел он того или нет, но оказался замешанным в эту историю, потому что был квартирантом Ксении Даниловны Делун и являлся свидетелем алиби Делуна Романа. Так что стоило прощупать и его тоже.
— Ну, хотелось, конечно, встретиться, поболтать на правах старых знакомых, — дипломатично ответила я, соврав, чтобы не обидеть Виталия. И почему в этом деле число подозреваемых выходит за разумные пределы?
Скопцов был несмел от природы. Перед женщинами вообще терялся и робел, хотя виду всячески старался не подавать. Как только он тогда решился предложить мне с ним «встречаться», до сих пор не пойму.
— Компьютерами я давно занимаюсь. А рогатно-копытный институт был мне нужен лишь для корочки. Сама понимаешь, без высшего образования сейчас никуда.
Виталий немного помялся, потом, покосившись в зал, произнес:
— Ты извини, я не могу уделить тебе много времени, мне нужно работать. Давай встретимся вечером. Я знаю хороший бар, где можно посидеть. Как ты на это смотришь?
Его просительный взгляд вызвал во мне жалость. Я соображала, нужна мне или нет еще одна встреча с ним. Допив до конца газированный напиток, утвердительно кивнула.
— Только не сегодня. Когда смогу — не знаю. Дай мне свой телефон, я позвоню.
Глаза Виталия потухли. Он расценил мои слова как вежливый отказ, но тем не менее достал из нагрудного кармана листок, ручку и начеркал два телефонных номера: рабочий и домашний.
— Ты уже кого-то подозреваешь в убийстве Ксении Даниловны? — спросил Скопцов, проводив меня до двери.
— Профессия у меня такая — подозревать. Поэтому подозреваю я практически всех, — открыто ответила я, улыбнувшись. — Вот и на тебя пало подозрение в том, что ты очень редко… стираешь свои сорочки.
Перехватив мой взгляд, брошенный на грязный ворот его рубашки, Скопцов смутился.
— Смотри, — предупредила его я, — как бы тебя за неопрятность с работы не выгнали.
Эту нетактичность я допустила только для того, чтобы сгладить остроту его последнего вопроса. Помахав Скопцову ручкой, я скрылась за дверью.
У двоих Делунов уже есть проверенное алиби, теперь на очереди Инесса. С ней разговор состоится вечером, а пока… прежде всего следовало положить в свой отощавший
Невесть откуда взявшийся холодный ветер змеей заполз мне под свитер и пробрал насквозь. Сидеть в салоне я устала, поэтому продолжала ожидание стоя, облокотившись локтем на крышу своей «девятки». Наблюдать за тем, как бомжи, готовые от жадности набить друг другу морду, копались в мусорных баках, было неприятно, но больше ничего на глаза не попадалось.
Наконец я ее увидела. Инесса Делун несуразной походкой вышагивала на высоких каблуках, раскачиваясь из стороны в сторону, словно лодка в шторм. Меня всегда удивляло стремление некоторых женщин, совершенно не умеющих плавно и грациозно двигаться, напяливать на ноги туфли с высокими каблуками. От этого они смотрелись еще более неуклюжими.
Увидев перед собой знакомое лицо, Инесса смерила меня долгим взглядом и уже готова была пройти мимо, но я преградила ей дорогу.
— Уделите мне немного времени, — довольно вежливо обратилась я к ней, разглядывая ее растрепавшуюся на ветру прическу.
Инесса остановилась, и ее лицо тут же приняло выражение неприступного высокомерия.
— Я вас слушаю, — холодно произнесла она. — Только побыстрее, если можно.
На лавочке перед подъездом, несмотря на пронизывающий ветер, отдыхали местные бабушки-старушки, поэтому нам пришлось отойти в сторону.
— Где вы были в девять часов утра двадцать первого сентября? — не стала я подготавливать почву, а задала вопрос сразу, так же, как поступила и с ее сыном.
Мне показалось, что мои слова оказались равносильными красной тряпке, которой тореадор размахивает перед носом разъяренного быка. Инесса завелась с пол-оборота.
— Кто вы такая, чтобы задавать мне подобные вопросы? — Она злобно сузила глазки и зачем-то оголила свои некрасивые желтые зубы.
— Я — детектив, расследую дело об убийстве вашей свекрови.
— Убийство? — скривила она лицо. — Первый раз слышу. Это Толе пришла в голову такая замечательная мысль? Вы ведь с ним на похоронах тусовались.
Последнее слово покоробило мой слух. В устах этой женщины оно прозвучало как матерное ругательство. Разве можно «тусоваться» на похоронах?
— Так что вы мне скажете? — настаивала я.
— Отвяжитесь от меня! — потребовала Инесса таким резким тоном, что головы всех сидящих на скамейке разом обратились в нашу сторону. — Будете еще приставать, скажу мужу, и он по-другому с вами разберется!
С этими словами мадам Делун, гордо вскинув голову, проследовала в подъезд.
Проводив ее взглядом, я думала. Что явилось причиной столь негативной реакции на мои слова? Поговорить со мной нормально ей не давал скверный характер или сознание того, что у нее рыльце в пушку? Кстати, есть и другой вариант: Инесса знает, кто из их семьи совершил убийство, но говорить об этом не желает.