Вранеслава: правила мира
Шрифт:
— Спасибо. Это благородно.
— Я просто никогда не делаю то, в чём не вижу смысла.
— А в собирании цветочков?
— Конечно вижу. Сейчас я ходила проверять раны у своей горничной, они зажили. Это и есть смысл.
— А в ямолезцах?
— Я пока не поняла, — пожала плечами Вранка. — Наверное смысл — найти что-то интересное.
— Мне кажется, их смысл в том, чтобы выяснить, что случилось до нас, — сказал Хави.
— А может быть вообще — жить вне правил, не иметь никаких обязательств, путешествовать и веселиться каждый вечер, вот их смысл, — улыбнулась Вранка, вспомнив слова Витроша.
— Ага, особенно этот Ясан повеселиться любит, — хмыкнул Хави.
— Ты что, не уважаешь старших? —
Сделав страшное лицо, она потянулась, чтобы схватить брата, но увидев, как он со страхом отшатнулся, остановилась.
— Ты что, боишься меня? — спросила она удивлённо. — Я же просто играю.
— Я просто не привык, чтобы меня кто-то трогал, — пожал плечами Хави, опять уткнувшись в свою лютню, — особенно вы с папой.
— Он тебя что, ни разу не обнимал? — спросила Вранка.
— Нет, — покачал головой её брат, — да не очень-то и хотелось. Я сам по себе.
— Я всегда думала, что ты какой-то противный, — задумчиво сказала Вранка.
— Так и знал, что ты так думаешь.
— Но теперь я поняла, в чём дело, — сказала она, вставая.
— И в чём же? — он поднял на сестру глаза.
— Тебя просто никто никогда не обнимал, — сказала она и выскочила за дверь. Там она постояла, сглотнув предательски подступающие слёзы, и побежала к себе, наверх. Брат был как щенок, брошенный своими сородичами и обиженный людьми — он не брал еду из рук, не давался гладить, только смотрел исподлобья. А она-то поначалу и не подозревала, в чём дело…
Тем временем приближалось время ужина, и люди из лагеря, сначала утомлённые дорогой, а затем разморённые непривычно сытным обедом, понемногу начали выползать из палаток и обмениваться ленивыми фразами, а слуги стали готовить зал к ужину. Сами шлехтичи ели немного, в основном предпочитая крупы и овощи, но ради гостей держали засоленное в бочках мясо и вяленые окорока, а также доброе вино и пиво, которые хранились в тёмном подвале. Теперь слуги были заняты извлечением этих яств из недр подвала. От входной двери к залу они растянули ковровые дорожки, которые должны были вести гостей к столу, зажгли свечи в светильниках на стенах и столе, поставили лавки, чтобы сесть у стола могли все ямолезцы до единого. Наверху в башенке Вранка распахнула окно и присела на подоконник. Она слушала голоса из лагеря, пытаясь угадать, кому они принадлежат. Кто-то смеялся, кто-то наигрывал мелодию на дудочке, кто-то говорил громким театральным шёпотом. Девочка уже предвкушала тот момент, когда снова встретит этих людей. Они были такими, какой всегда мечтала быть она: весёлыми, свободными, жаждущими познания. Вранка прикрыла глаза и попыталась представить свою жизнь в таком вот лагере. Какой бы она была? Наверняка она могла бы стать походным лекарем, носила бы с собой пузырьки и порошки в кожаном чемоданчике. При любом недомогании ямолезцы шли бы к ней за помощью. Она бы и Ярнику взяла с собой, они бы вместе помогали людям в их работе. А Витрош наверняка признал бы, что она стала для них незаменимой. Незаменимой. Вранка улыбнулась, произнеся это слово про себя, и вздохнула. В этот момент прозвонил колокольчик к ужину, и девочка соскочила с подоконника, оставив окно открытым.
Хала была снова полным-полна. Веселящийся в ней народ был ещё более шумным и воодушевлённым, чем днём. Племя отдохнуло, отлежалось и поправило силы вкусным обедом. Многоголосье эхом отражалось от стен и снова возвращалось к столу, глаза горели в свете свечей. Тёплая весенняя ночь присутствовала в зале трепетом крыльев ночных бабочек и стрекотанием сверчков. Вранка смотрела во все глаза и слушала во все уши. Она теперь села рядом с Витрошем и ощущала плечом его тепло.
— Расскажи какую-нибудь историю, — попросила девочка.
— Страшную
— Интересную, — улыбнулась Вранка.
— Однажды мы раскапывали погребённый под песками город в дальней стране, где уже никто не живёт, — начал Витрош, обхватив руками плечи, -была зима, поэтому там можно было хоть как-то выдерживать жару. Выходили на вылазки мы ночью, днём отдыхали. Звёзды там висели так низко, будто были подвешены у нас над головой. Мы копали, пели песни, как обычно, пока я не наткнулся на что-то твёрдое. Я измерил глубину пальцами и стал осторожно подкапывать, предупредив друзей. Они стали мне помогать. Откапывая, я понял, что стою на твёрдой металлической поверхности жёлтого цвета, которая светилась, отражая свет звёзд.
— Золото? — ахнула Вранка.
— Да, это было золото, — кивнул Витрош, — огромная изогнутая поверхность с вытисненными на ней линиями. Мы очистили её от песка и поняли, что стоим в яме, а под ногами лишь эта неровная золотая поверхность. Я пошёл вдоль одной линии и вдруг, увидев некий золотой горб, понял, что это. Мы стояли на огромном золотом лице. Глаза, рот, нос, брови — всё это было изящно сделано из золота. В полном восхищении мы поднялись из ямы и посмотрели на лицо, а лицо посмотрело на нас. Оно гневалось, брови были стиснуты к переносице, а уголки рта опущены. В один момент лицо как бы вздохнуло и с усталым выражением упало вниз, в глубочайший колодец. Тогда мы поняли, что можем последовать за ним, если не уберёмся оттуда.
— Красивая история. Что это было за лицо?
— Не знаю, может изображение какого-то старого короля. Но теперь уже не узнать, мы обходим это место стороной, там слишком ненадёжна земля.
Хави с сожалением вздохнул. Он сидел рядом с ними и молча слушал истории ямолезца, забывая жевать свой ужин. Сестра Витроша, Азура, теперь сидела напротив них, и золотые колечки в её косичках поблёскивали в свете свечей. Она редко говорила, но Вранка то и дело встречалась с ней глазами.
Витрош не только рассказывал о своих приключениях, но и расспрашивал шлехтичку о её жизни, увлечениях. Она рассказала ему о встрече с новой подругой и о жизни в лесу. Юного ямолезца очень заинтересовал рассказ о медицинских инструментах.
Наконец, когда у всех уже начали закрываться глаза, а некоторые стали даже клевать носами, попадая ими в тарелку, Ясан встал и, поблагодарив хозяина, сказал: «Перед тем, как уйти, мы бы хотели подарить вам песню. Исполнять будут брат и сестра, дорогие нашему Племени. Слушайте и пусть ваше сердце успокоится перед ночным отдыхом!». Ясан сел, а Витрош с Азурой, наоборот, встали из-за стола и отошли в сторону. Юноша достал небольшой барабан с туго натянутой кожей, который, оказывается, висел у него за спиной на ремне, и начал глухо отбивать ритм. Азура подняла голову, закрыла глаза и запела. При первых звуках этой песни кожа Вранки покрылась мурашками. Девочка поёжилась и нащупала ступнями тёплое пушистое тело под собой — Влчек уже давно спал крепким сном, лежа на полу под лавкой. Хави тоже сидел, покачиваясь, и хлопал веками, как совёнок. Кркав скрестил руки перед собой и опустил на них подбородок, глаза его блестели. Песня была очень красивой, со сложной, но воодушевляющей мелодией. Звучала она так:
О чём гласят преданья старины
Глубокой и далёкой, но прекрасной,
Где чувства добела раскалены,
Где жизнь была не менее опасной?
В чьих жилах кровь твоя текла тогда?
Чьи песни пели от зари до ночи?
Всё это сможешь ты узнать всегда.
Раскрой пошире голубые очи,
Пройди слепую даль немых дорог,
Услышь глухих рогов и бубнов пенье.
Ты только выйди, выйди за порог,
Не запирайся в затемнённой келье.
Когда-то было всё не как сейчас,