Вранеслава: правила мира
Шрифт:
— Послушай, Хави, — сказала она, чтобы сменить тему, — ты никогда не рассказывал, как тебе жилось до переезда в замок.
— Вы не спрашивали, — холодно сказал он, пиная камушек.
— Я бы хотела это узнать, — осторожно сказала Вранка.
— Первые годы я не помню, был мелким, — начал Хави, — наверное меня кормили и заботились, но, знаешь, особо не нянчили. Потому что вырос я на полу и потом на улице со старшими.
— Как это, на полу?
— А просто, ползал там, подбирал что-то, играл щепочками, прятался под столом. Няньке особо не до меня было, у неё своих семеро
— Они не обижали тебя?
— Нет, никто не обижал. Но и не возились как с хозяйским сыном. Нянька убеждалась, что я сыт, и смотрела, чтобы не убился раньше времени.
— Может она не хотела к тебе привязываться, потому что знала, что потом придётся тебя отдавать?
— Может быть, но я думаю, что им было просто не до этого. Семья большая, всех надо кормить.
— А ты думал о маме с папой?
— Да я и не знал, что у меня какая-то другая семья есть. Это потом уже мне старшие рассказали. Видишь, мол, замок на утёсе, там твой папка живёт, а мамка померла. До этого-то я няньку мамой звал, как и остальные.
— Ты не обиделся, когда узнал?
— Нет, просто удивился. Мне стало любопытно в замке побывать.
— Мне грустно, что с тобой так обошлись, — тихо сказала Вранка.
— Ничего, это всё прошло, — пожал плечами Хави.
Вранка опустила голову. Она была совсем маленькой девочкой, когда её брата, пищащего розового кроху, отдали в другую семью на кормление. Сейчас бы она ни за что не сделала так. Вранка вспомнила, как мама нежно заплетала ей волосы, пела вечером колыбельные, укачивала на руках и целовала в ушко, а у брата, страшно подумать, ничего этого не было. Никто не дул на его болячки, никто не прижимал до боли к груди, никто не радовался его первым неловким шагам и словам. Думать об этом было больно.
Тем временем они подошли к воротам. Солнце почти совсем уже село, осталась только узкая красная полоска над горизонтом.
В замке было пусто, и ужин был накрыт только на двоих. Влчек тоже испарился, отправившись за ужином на псарню. Во время трапезы в зал зашла Кветушка.
— Пан шлехтич, пани шлехтичка, пан Кркав сегодня ужинать не будет, не ждите его, — сказала она, обеспокоенно прижимая руки к груди.
— А что случилось? — удивилась Вранка. — Он ведь и не завтракал.
— Говорит, решил пораньше лечь, — ответила Кветушка, — но вид у него нездоровый, будто болит что-то.
— Мне надо срочно его навестить, — сказала девочка, отодвигая тарелку.
— Бесполезно, — покачала головой Кветушка, — он попросил его не беспокоить. Завтра встанете и навестите. Глядишь, ему к тому времени получше станет.
Дети переглянулись. Такое с отцом было впервые.
— Пойду вам постелю и умыться поставлю, — сказала Кветушка и раскланялась.
Перед сном Вранка долго вспоминала события дня и крутила в руках изящную серебристую стрекозу, которую ей подарил Витрош. Девочка разглядела на обороте небольшую заколку, и убрала ею прядь волос со лба. Стрекоза переливалась в свете свечей голубовато-зеленоватым светом. Рядом с девочкой шумно храпел Влчек. Перебирая в памяти события прошедшего дня, Вранка незаметно уснула и сама.
Глава 8
Клац!
За окном было уже совсем светло, в солнечных лучах танцевали и парили беззаботные пылинки.
— А Кветушки всё нет, — удивилась девочка, поднимая заколку.
Пришлось умываться холодной водой и одеваться во вчерашнее платье, но Вранка об этом не задумывалась, ей очень хотелось позавтракать и снова отправиться в лагерь к друзьям. Всю ночь она видела сны о том, как сидит в кругу ребят перед костром и слушает их увлекательные рассказы.
— Идём, — сказала Вранка псу, и тот, потягиваясь, отправился вслед за ней.
На пути вниз девочка обратила внимание на то, как тихо в замке, будто все слуги вместе со своими детьми куда-то исчезли. Это было довольно непривычно, их замок редко проводил дни в такой тишине. Вранка спускалась по лестнице, прислушиваясь и пытаясь угадать причину отсутствия каких-либо звуков. Вдруг она услышала голоса из папиной комнаты, кто-то громко о чём-то вещал. Девочка подошла узнать, что там происходит, и куда все пропали.
Среди комнаты пана Кркава стоял лекарь пан Плак и, театрально размахивая руками, вёл путаный рассказ, в котором постоянно повторялись слова «новейшие методы лечения». На кровати, поджав колени к животу, лежал отец Вранки и внимательно слушал слова пана Плака. Лицо шлехта было бледным и встревоженным.
— Папа, что случилось? — девочка кинулась к отцу, даже не поздоровавшись с лекарем.
— Не беспокойтесь, пани, мы поставим его на ноги, — возвысив голос, воззвал пан Плак.
— Ничего страшного, просто приболел, — успокоил Вранку Кркав, гладя её по голове.
— Что у тебя болит? — встревоженно спросила она.
— Живот, — нехотя ответил отец.
— Где? — не отставала дочь.
— Здесь, — он показал на правый бок.
— И что тебе дал пан Плак? — понизив голос, спросила Вранка.
— Заставил принять горячую ванну с семенем фенхеля, — признался Кркав, — а потом собирается пустить кровь, говорит, что это может быть отравление.
— Что за нуклеосинтез! Зачем кровь?
— Не ругайся, дочь моя.
— Дитя, перед вами будущее покрыто мраком, — снисходительно усмехнулся пан Плак, подойдя поближе, — вы спрашиваете, зачем кровь. А я прекрасно вижу всё, что будет впереди. Всё лечение будет построено только на крови!
— Вы же видите, он слаб, — возмутилась Вранка, — от пускания крови ему будет ещё хуже.
— О, неужели перед нами великий лекарь, — деланно засмеялся пан Плак, — пан Кркав, я польщён, что ваша дочь идёт по моим стопам. Сейчас я всё подготовлю, а после операции мы посмотрим, кто из нас был прав.
— Иди, дочь, — сказал Кркав, смежив веки, — он лекарь, знает, что делать.
— Я пока соберу тебе трав, сделаю чай, — прикусывая губу от волнения, прошептала Вранка.
Отец кивнул, и она побежала прочь, всё слыша позади противный голос Плака, который становился всё выше и выше в превозношении своего могущества.