Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Капрал? — спросил Скрипач, сидя на корточках рядом с убийцей. — Калам, я как-то не в восторге от того, что боги делают мне какие-то предложения, если понимаешь, о чём я…
— Ну, мы ещё толком не выслушали эти предложения, верно? Келл… Престол Тени, я бы с удовольствием отдохнул, если ты это задумал. — Он посмотрел в глаза Минале. Та кивнула. — В каком-нибудь безопасном месте…
— Безопасном?! Да это самое безопасное место во всех мирах! Апт будет при вас — как всегда настороже! И удобства, все возможные удобства…
— Пф-ф, — фыркнул Скрипач. —
Бог склонил голову набок.
— На самом деле, сапёр, вот тебе я вообще ничего не должен. За тебя просит только Апт. Увы, у неё появились некоторые… рычаги влияния. И да, я полагаю, ты был образцовым, верным солдатом, да. Хочешь вернуться к «Мостожогам»?
— Нет.
Калам удивлённо повернулся и увидел, как его друг хмурится.
— По пути к Паяцеву замку, — объяснил сапёр, — мы подслушали болтовню стражников во время смены караула: я так понял, в порту стоит последний набор рекрутов, которых отправят на помощь Тавор. — Он посмотрел в глаза Каламу. — Прости, капрал, но я хочу помочь подавить это восстание у тебя на родине. Так что запишусь добровольцем… снова.
Калам протянул ему залитую кровью руку.
— Не умри там — только об этом прошу.
Сапёр кивнул.
Престол Тени вздохнул.
— С такими солдатами — неудивительно, что мы покорили половину мира… Нет, Скрипач, я не издеваюсь. Редкий случай — не насмехаюсь. Хотя, конечно, Ласиин не заслуживает таких солдат, как ты. Как бы там ни было, когда туман рассеется, ты окажешься в переулке за таверной «У Зубоскала».
— Годится, Келланвед. Благодарю.
В следующий миг сапёр исчез.
Убийца устало посмотрел на Престола Тени.
— Ты ведь понимаешь, что я не стану больше пытаться убить Ласиин — моя охота закончена. Честно говоря, мне даже хочется посоветовать вам с Котильоном от неё отстать — оставить Империю Императрице. У тебя тут своя собственная…
— Хочется посоветовать, говоришь? — Бог подлетел поближе. — Лучше сдержись, Калам, а то пожалеешь. — Окутанная тенями фигура вновь отодвинулась. — Мы делаем то, что пожелаем. Никогда не забывай об этом, смертный.
Минала подошла к Каламу и положила дрожащую руку на его здоровое плечо.
— Дары богов меня заставляют нервничать, — прошептала она. — Особенно — дары этого бога.
Он кивнул, выражая полное согласие.
— Ну что вы! — воскликнул Престол Тени. — Не надо так! Моё предложение в силе. Убежище, возможность остепениться. Жить как муж и жена, хи-хи-хи! Даже не так — как мать и отец! Лучше всего то, что не придётся дожидаться собственных детишек — Апт вам их уже нашла!
Туман вокруг постепенно рассеялся, и они увидели позади Апт и её спутника неопрятный лагерь на вершине низкого холма. Среди палаток бродили маленькие фигурки. Дым поднимался над бесчисленными кострами.
— Ты пожелал сохранить им жизнь, — с ликованием прошипел Престол Тени. — Так, во всяком случае, говорит Апт. Ну что же, получай их. Ваши дети ждут вас, Калам Мехар и Минала Эльтройб — все тринадцать сотен детишек!
Глава
Жрецу Старшего Маэля
снится встающее море…
Закрученный тоннель Вихря открылся на равнине, взметнув в воздух тучу пыли. Жёсткие диковинные чёрные травы раскинулись перед Ша’ик, когда она повела свою армию вперёд. Вскоре она удержала коня. Только теперь Ша’ик поняла: то, что она поначалу приняла за покатые камни, усыпавшие равнину, было мёртвыми телами, гниющими на солнцепёке. Они выехали на поле боя, где разыгралось одно из последних столкновений между Корболо Домом и Колтейном.
Травы почернели от засохшей крови. Повсюду порхали накидочники. Над распухшими телами жужжали мухи. В воздухе стояло ужасающее зловоние.
— Души в клочья, — проговорил рядом Геборик.
Она посмотрела на старика, а затем жестом подозвала Леомана.
— Возьми разъезд, — сказала Ша’ик воину пустыни. — Разведай, что там впереди.
— Смерть там впереди, — проговорил Геборик и поёжился, несмотря на жару.
Леоман хмыкнул.
— Нас она уже окружает.
— Нет. Это… это ничто. — Бывший жрец посмотрел на Ша’ик незрячими глазами. — Корболо Дом — что же он наделал?
— Это мы скоро узнаем, — рявкнула она и взмахом руки отпустила Леомана и его отряд.
Армия Апокалипсиса выходила с Пути Вихря. Ша’ик придала каждого из трёх магов отдельному батальону — лучше пусть будут порознь и подальше от неё. Все они были отнюдь не рады поспешному выступлению, а теперь Ша’ик чувствовала, как они тянутся вперёд обострёнными магией чувствами — тянутся и тут же отшатываются. Сперва Л’орик, затем Бидитал и, наконец, Фебрил. Из трёх источников долетело эхо чудовищного ужаса.
И я, если бы захотела, могла бы сделать то же самое. Потянуться вперёд незримыми пальцами, коснуться того, что лежит перед нами. Но Ша’ик этого не сделала.
— Я чувствую в тебе смятение, девочка, — пробормотал Геборик. — Ты наконец-то сожалеешь о сделанном выборе?
Сожалею? О да. Я о многом сожалею, начиная с жуткой ссоры с сестрой в Унте, обычной размолвки, которая зашла слишком далеко. Страдающая девочка… обвинила сестру в убийстве их родителей. Сперва он, потом она. Отец. Мать. Страдающая девочка, которой уже нечему было улыбнуться.
— Теперь у меня есть дочь.
Ша’ик почувствовала, как всё его внимание вдруг сосредоточилось на ней. Старик удивился такому странному повороту мысли, удивился, а затем — медленно и с болью — понял. Ша’ик добавила:
— И я дала ей имя.
— Я его ещё не слышал, — сказал бывший жрец, так, словно каждое слово катилось по тонкому льду.
Она кивнула.
Леоман и его разъезд скрылись за ближайшим холмом. Там поднималась призрачная завеса дыма, и Ша’ик задумалась над значением этого предзнаменования.