Врата Войны
Шрифт:
От этого известия Вася начал страдать, аж моих сил не было на него смотреть, но я ему сказал, что война закончится не завтра и не послезавтра, да и плечо у него заживет тоже не через неделю, а пока пусть после службы ходит в ДОСААФ и учится на права по категорий* «БЕ» и «СЕ». Водители грузовых и легковых автомобилей с прицепом — тоже весьма востребованная военная специальность. На складах мобхранения просто не… бенное, то есть невиданное, количество прицепных пушек невостребованных сейчас калибров 85, 100 и 122 миллиметра, и просто огромное количество боеприпасов к ним, а там, по ту сторону Портала, это настоящие вундервафли, от огня которых немцам резко поплохеет. Они тем более востребованы, что за время отхода от границы Красная армия
Примечание авторов: * советские пушки: дивизионные 76-мм УСВ и ЗиС-3, противотанковые 57-мм ЗиС-2 и 45мм 53-К вполне могут буксироваться российским легковым автомобилем УАЗ-3153 (выпущено более 23 тыс. шт.), для управления которым требуются права российской категории БЕ.
Кроме всего прочего, у нас сегодня очень печальный день. Сегодня, по прошествии трех дней, мы будем хоронить детей, а также прочих жителей Красновичей, убитых немецкими фашистами тем страшным утром. Для нас, как для полицейских, это еще дополнительные меры безопасности, ибо никто из убитых горем родных не хочет, чтобы эти похороны стали предметом пересудов в желтой прессе. Поэтому наша обязанность — не допусти того, чтобы сегодня днем на кладбище появился бы хоть кто-то еще, кроме скорбящих родственников, священника и представителя районных властей, ибо бывший глава сельского поселения тоже находится среди погребаемых, а у нас, у русских, о мертвых говорят либо хорошо, либо никак.
23 апреля 2018 года, 08:45. Москва, Фрунзенская набережная 22, НЦУО МО РФ.
Первым делом после прибытия в Москву 2018 года гостей из СССР-1941 накормили завтраком. Во-первых — те и в самом деле были голодны, а во-вторых — нужно было дать немного времени, чтобы на Фрунзенскую набережную бы подъехали Президент Путин, министр обороны Шойгу и коллега маршала Шапошникова — начальник генерального штаба генерал Герасимов.
Разговор у высоких договаривающихся сторон сразу же пошел без преамбул и по существу. Дело в том, что рыба предполагаемого договора между сторонами была передана в Москву-1941 еще после визита майора Голышева и советская сторона уже успела разработать к нему свои поправки, пожелания и хотелки. Впрочем, хотелки на то и хотелки, чтобы вечно оставаться нереализованными. Что касается поправок и пожеланий, то в основном они касались статуса и снабжения российского экспедиционного корпуса на территории СССР.
Российской стороне хотелось бы, чтобы Советский Союз взял на себя снабжение и содержание экспедиционной группировки и чтобы из будущего поставлялись только высокоточные боеприпасы, не производящиеся в 1941 году, а все остальное шло от принимающей стороны. Экспедиционной группировке требуются продовольствие, соляр, керосин, мыло, соль, спички, патроны для винтовки Мосина, гаубичные снаряды калибра 122 и 152 мм — короче, все, что производится советской промышленностью и может быть потреблено экспедиционным корпусом. Мы с общим врагом воюем или как?
Советская сторона в ответ справедливо указывала, что в связи с отступлением Красной армии на большое расстояние в восточном направлении уже был утрачен урожай почти на всей правобережной Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, и что в связи с такими потерями СССР грозит голод и без расхода дефицитного продовольствия на содержание экспедиционного корпуса РФ. Что они сами хотели бы просить продовольственной помощи на двадцать или, еще лучше, тридцать миллионов тонн зерна. И склады боеприпасов, на которых нужные российским коллегам снаряды лежали монбланами и эверестами, тоже попали во вражеские руки — снаряды советская сторона поставить может, но только в ограниченном количестве, иначе ее собственная тяжелая артиллерия останется без снабжения снарядами.
— А это правда, — вкрадчиво спросил у маршала Шапошникова, генерал Герасимов, — что после июльского перепуга, когда
— Да, это правда, — опустив голову, ответил маршал Шапошников, — советской артиллерии остро не хватает тягачей для буксировки пушек-гаубиц А-19 и МЛ-20, из-за чего и было принято такое решение. В случае возникновения критической ситуации артполки без собственной механической тяги становятся легкой добычей подвижных сил немцев. Решение об удалении с фронта тяжелой артиллерии было принято только по этой причине.
— Вот видите, Борис Михайлович, — сказал Шойгу, — вам нужны еще и артиллерийские тягачи. Не скажу, что у нас такого добра много, но в качестве замены мы можем предложить вам грузовики, способные везти на крюке до восьми тонн веса. Но снаряды к пушкам вы нам все-таки поставьте, или у вас еще промышленность по производству боеприпасов тоже оказалась потеряна?
— Частично, — честно ответил Шапошников и пояснил, — частично работает, частично потеряна, частично находится в пути на эвакуацию и развертывание производства на новом месте. Ориентировочный срок возобновления производства в полном объеме — декабрь этого года, январь следующего…
Шойгу внимательно перечитал записи на своем ноутбуке, где в колонку было перечислено все, что требуется СССР, и склонился к уху сидевшего рядом президента Путина.
— Владимир Владимирович, — вполголоса произнес он, без увеличения пропускной способности портала мы не сможем выполнить эти заявки и на одну треть. Быть может, сделать паузу в переброске войск, отвести людей подальше и сбросить на портал еще два-три «папы», лишь бы мы могли возить грузы, не делая каждые полчаса перерывы, потому что портал устал…
— Сергей Кожугедович, — так же тихо ответил президент, — я займусь этим вопросом, обещаю вам. Думаю, что, прежде чем кидаться бомбами, нам надо подключить к этому вопросу ученых, должны же они были успеть хотя бы частично разобраться в механизме функционирования этого портала. Но об этом немного позже…
Президент обвел взглядом присутствующих и произнес:
— А сейчас, коллеги, давайте переключимся на вопросы, которые не требуют массовой перевозки грузов из нашего мира в ваш, и наоборот. Например, меня очень интересует уточнение правовых аспектов положения наших граждан на территории Советского Союза, установление режима их экстерриториальности и неподсудности по местным законам. А то знаю я ваших деятелей в госбезопасных органах. На радостях нашьют дел на наших граждан за неумеренную болтовню языком на политические темы, и что потом? Мы этого тоже просто так оставить не сможем, и получится нехорошо. Так что эти вопросы лучше решить заранее, не дожидаясь эксцессов.
— Но мы тоже не можем позволить безнаказанного подрыва социалистических устоев, — возразил присутствовавший в составе делегации работник этих самых «органов» в чине капитана госбезопасности.
— Ой, — ответил Президент, имитируя одесский акцент сотрудника НКВД, — только не надо агитировать меня за советскую власть. Я сам родом из вашей конторы и знаю, что там почем. Отмороженных антисоветчиков, вроде покойного Немцова или Каспарова, у нас в войсках нет. Ну не идут такие люди ни в офицеры, ни в контрактники, предпочитая совсем иные занятия. При этом все наши люди привыкли говорить, что думают, а не думать, что говорят. А думают они много всего разного, ибо тот результат, к которому СССР пришел после двух месяцев войны, никаких слов, кроме матерных, не заслуживает. Несмотря на все чистки, дураков, хорошо владеющих политической фразеологией, среди советского руководства пока еще больше, чем достаточно, и этих дураков иначе как дураками назвать и не получается.