Вредина, маг и обряд, пошедший не так!
Шрифт:
«Кровавая резня землян в академии Форван» — представила я заголовки и фыркнула: вот куда только судьба не заведет, а… И фантазия.
Мы сначала шли сквозь лес — всё темнеющий, все разрастающийся мраком. Потом сквозь мертвый лес — здесь шепоты наполняли старые сосны, поскрипывали сухие ветви на ветру, а рыжая прошлогодняя хвоя мягко проседала под ногами.
План с панамками потерпел крах. В лицо комары нас не кусали, а вот мои голые щиколотки быстро покрылись красными волдырями.
— Хочешь, подую? — предложил Бор, и я гневно отвергла
Наконец началось болото. Для меня, столичной жительницы, проводящей по двенадцать часов в сутки за монитором, это было еще одно чудо природы. Что-то булькало и хлюпало в темной влажной массе между кочек. Приятными пробоинами светились бочаги. Алыми каплями горела местная клюква — плодоносящая, как объяснил Борис, весь год.
И вот мы на месте: над гнилостным варевом болота качались пять металлических чашек, подвешенных за веревочки к ветвям деревьев. А в них них мягко светились уложенные на дно кристаллы.
— Четыре дня они висят тут, насыщаясь парами, — сказал Бор. — Потом на два дня я положу их в гнездо нойдичей в Черных горах. Потом на день спрячу в клетку в проточной воде. Потом на два часа уберу в…
— Так, что будет в итоге? — не выдержала я сей сказочности.
— В итоге они преобразятся в Камень Времени, — пафосно заявил Бор. — Его я сварю с палбоной, хэренвой и прочими ингредиентами, чьи названия оставят тебя прискорбно равнодушной, и получу ОВГ.
— ОВГ? — нахмурилась я. — Острый вирусный гепатит, серьезно?
Бор аж захлебнулся возмущением.
— Отвар Взора Грустного! — обиделся он. — Эссенцию, что позволяет увидеть один час из прошлого. Не обязательно своего. Из любого прошлого. Она нужна мне, чтобы очистить свое имя перед Артуром.
— Почему тебе это важно? И от чего очистить?
— Важно — потому что ненавижу быть обвиняемым невиновным. И не хочу, чтобы этот псих реально вытащил мое бедное сердце, как только сдаст свои чертовы экзамены. А он может. От чего очистить… Долгая история. Присядем?
И Борис джентельменски обвел два ближайших пенька.
Признаюсь, меня они не вдохновили. Тем более, что комары продолжали жрать. Я уже шлепнула пару в процессе кровопускания — неприятненько, наверное, умирать во время обеда — и мне не хотелось продолжать подобное извращение.
— Я могу накрыть нас куполом, я умею, — сказал Бор, увидев мои сомнения. — Хотя вероятность взрыва не исключена.
— Ну накрой, — мне было интересно посмотреть на его колдовство.
Землянин стал шептать заклинания, быстро перебирая пальцами, будто на фортепиано играл…
И да, первые два раза плетения бесславно лопались, швыряясь синим пламенем, но оно, ура, лишь гасло в углекислой хмари болот. Зато на третий раз нас накрыло симпатичным будто резиновом шариком. Эдакая зорба магического мира.
— Итак… — сказал Бор, удовлетворенно вздыхая. — Время тебе узнать об Аманде.
Я расправила юбку на коленях и приготовилась слушать.
Глава 33.
…Мои первые несколько дней в Форване после того, как я переместился сюда со своей злосчастной скамейкой, были похожи одновременно на фэнтези-сказку и фильм о психических больных. Я все щипал себя за всевозможные места, чтобы понять — глюки или нет, — а люди вокруг обалдевали еще сильнее, потому что им вроде как надо было обо мне заботиться.
Ну, типа, это ведь их ответственность. Притащил землянина — верни, где взял. Покорми землянина. Успокой землянина. Развесели землянина и обеспечь ему комфорт.
Я быстро поймал волну и вконец обнаглел. Требовал свеженьких девственниц, чтоб не печалиться, икры красной и черной, полдневный массаж и другие радости. Потом сибаритство мне надоело и я, как я уже говорил, взялся за работу. Потому что в общем и целом мир мне понравился, и я решил тут остаться, как минимум, на какое-то время.
А может быть, и навсегда.
Примерно через две недели после своего попаданства я познакомился с Амандой и Артуром. Это было эпично: Артур засветил мне бейсбольным мячиком в лицо. Я шел по лужайке, весь такой вдохновленный, сделавший свой первый иномирный финансовый отчет, и вдруг мне ломают нос какой-то кожаной штукой.
И я бы рассвирепел, вконец обезумел, если бы извиняться не прибежала Аманда. Она была… Даже не знаю. Как ледяная кока-кола в запотевшей стеклянной бутылке — да на песчаном пляже, да в самый жаркий летний день. Блондинка — дерзкая, опупенно красивая, говорливая и с такой веселенькой придурью в характере. На войну с ней не пойдешь, а вот в быту с такой цыпой весело и задорно.
А главное — у нее была какая-то сногсшибательная способность со всеми и обо всем договариваться. Идеальная коммуникабельность, всем бы такую. Ее профилем были языки — маг-лингвист, понимаешь — и это очень ей подходило. Фантазерка, она умела материться на сорока чудовищных наречиях. И «чудовищных» тут — вполне себе научное определение.
В общем, прибежала Аманда мой сломанный нос утешать. И меня, как к нему приложение.
— Ой, — говорит, — Мой парень сделал вам больно, пока учил меня подавать. Мне так жаль!
— Может, — говорю, — В топку тогда этого парня? Я бы тебя научил без причинения вреда прохожим.
— Но ведь с причинением веселее! — захлопала ресницами, егоза. — Как бы иначе мы с вами познакомились, мистер Иномирный, звезда академии Форван?
— О, даже так, я уже знаменит?
— Знаменитее всех, — кивнула она серьезно, сграбастала меня за ладошку и потащила к Эдинброгу. — Арти! Подлечишь беднягу?
Он подлечил и сам тоже извинился. Мы разговорились.
Первые полчаса, признаюсь, я смотрел только на Аманду. Впрочем, и Артур мне понравился. Смешной такой, местами надутый, как индюк, умненький. Мы с ним сразу же начали придумывать всякую фигню, а Аманда все смеялась, смеялась… И зубы у нее были, как очищенный миндаль — ровные и белые.