Вредители
Шрифт:
– Это вы стреляли?- сурово спросил главный по рынку.
– Мы хотели купить соевый соус,- ответил Юкио.
– В вашем возрасте пора бы знать, что кто попало сюда не ходит.
– Тогда подскажите, куда нам пойти, чтобы найти там соевый соус.
– Мне нет дела, кого и чего вы ищете,- заметил татуированный,- Я из Кёкуто-тай. Слышали о таких? Весь Икэбукуро под нами.
– А мы из Гакусуина,- не моргнув глазом, отозвался Юкио,- Мы вообще в самом центре, почти возле Императорского дворца. И под нашими выпускниками -
Татуированный подошёл к нему ближе и сурово посмотрел - как гора на мышонка.
– Ты презираешь меня? Скажи прямо - презираешь?- спросил он.
– Да мне вообще до вас дела нет,- ответил Юкио.
– Я у долговязого спрашиваю.
– У меня?- удивился Кимитакэ.
– Других долговязых в этой комнате нет.
– Я рад, что мне выпал шанс с вами пообщаться,- ответил школьник.
– Жалеешь меня, что-ли?
– Нет, восхищаюсь.
– По-твоему, держать такой рынок может только человек восхитительный?
– Это только моё мнение,- Кимитакэ сперва ткнул пальцем в ладонь, а потом принялся рисовать в воздухе какую-то кривую, которая должна была пояснить слова,- но я просто уважаю людей, которые сами выбрали свой путь и сами прошли на нём достаточно далеко. Не важно, какой это путь. У каждого он свой и у некоторых - до ближайшей канавы. Но человек выбирает его сам, идёт по нему сам, стойко переносит все дорожные обстоятельства. У такого не получится сказать, что это просто случайные прохожие в канаву его затолкали. Вы сами сделали себя такими, какой вы есть, вы сами привели себя туда, где вы сейчас находитесь - и уже этим вы меня восхищаете.
– Но это всё твои хотелки. Полиция у нас деньги, конечно, берёт, но почему-то мной совсем не восхищается.
– Люди у власти известны своим снобизмом. А вам, я думаю, просто не повезло. Вы могли бы командовать боевым соединением, который смело идёт на смерть и вселяет ужас в печень противника. А вынуждены, по причине обстоятельств вашего детства и юности, управляться с чёрным рынком где-то за станцией Икэбукуро. Так что мы приносим свои глубокие извинения и просим нас простить. Мы приобретём всё нам необходимое где-нибудь поближе. Я слышал, в парке возле станции Синдюку тоже есть чёрный рынок…
Главный не ответил. Просто молча изучал ребят свинцово-тяжёлым взглядом.
В напряжённо повисшей паузе вдруг стало слышно, о чём на этот раз надрывается голос из рупора на столбе:
– …твердо осуществляет дух императорской армии, путь которой покоится на справедливости и милосердии. Совершенно поверхностным является представление о Японии как о милитаристическом или империалистическом государстве. Такое представление может иметь только тот, кто не знает, что наша страна берется за оружие только в борьбе за мир.
О том, как Япония любит мир и стремится к спокойствию и благосостоянию человечества, можно судить по императорским эдиктам каждого императора, где
Нельзя японскому народу некритически воспринимать американскую и европейскую культуру и ослаблять традиционный японский дух. Развивая свой великий дух, определившийся в течение трёхтысячилетней истории, японский народ должен стремиться к распространению императорской нравственности. В этом заключается его вечная жизнь и слава как апостола мира.
– Вы же понимаете, что нарушители спокойствия должны быть наказаны,- нарушил, наконец, тишину главный.
– Да что мы вам такого сделали?- не выдержал Кимитакэ.
– Беспокойство создали. Шумные очень.
Нужно было как-то отбиваться. Но как - непонятно. Тот, кто атакует, просто сидел за столом перед ними - а они стояли с другой стороны, как нашкодившие младшие школьники в кабинете директора.
– Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу сделать вид, что ничего не было. Не для себя делаю - но надо кое-что делать. Чтобы те, кто торгует, не забывали, где находятся и кто их защищает.
– А вы, надеюсь, понимаете,- голос у Кимитакэ дрожал и чудом не срывался,- что у тех, кто учится в Гакусуине, обычно бывают очень влиятельные родители. И они этого так не оставят.
– Я понимаю, что вы скорее всего не сказали вашим родителям, куда вы едете. И не думайте, что вас ждёт смерть в бою. После того, что мы с вами сделаем, вы просто не осмелитесь рассказать об этом родителям…
И тут грянул выстрел.
Сначала Кимитакэ увидел, как раскалывается на куски тот самый многоуровневый чайник. Он лопнул и распался на куски, словно перезрелая дыня - а мутная жидкость хлынула на примус, и потом её закрыли клубы серого пара, пока целые потоки уже лились на пол…
Потом он перевёл взгляд на совершенно обалдевшего хозяина рынка. И только потом заметил в руке у Юкио револьвер - как будто он и не отдавал ничего на входе.
Теперь револьвер был наставлен на хозяина рынка. И тот не мог этого не заметить.
За тонкими фанерными стенами послышались грохот и крики. В кабинетик вбежал тот самый, с армейской винтовкой - но хозяин, не отводя взгляд от револьвера Юкио, махнул рукой и тот скрылся.
– У тебя же отобрали оружие,- прохрипел толстяк.
– Я отдал им другой револьвер,- ласково ответил Юкио,- Неисправный. Успел заменить, пока нас вели. Пожалуйста, не наказывайте ваших ребят. Я просто их обманул.
– Нет, ну каких всё-таки психов готовит наша современная система образования…- хозяин рынка закашлялся, потом продышался и крикнул в сторону тонкой стены:- Выдайте им, что просят! Четыре бутылки, чтобы не говорили, что нам соевого соуса жалко.
– А кому платить?- спросил Кимитакэ.- Вам или торговцу?
– Это вам подарок. За находчивость.