Вредная утопленница
Шрифт:
– Когда Юля уехала?
– Вчера утром, позвонила на работу, что заболела, и уехала.
– А как же она на работе собиралась оправдываться?
– А она говорит – наплевать, потому что собиралась перед этим своим поставить вопрос ребром. Или он с женой разводится и на ней женится, или она тут же посылает его подальше. В первом случае можно с работы уволиться, а во втором – провались все, я ее в тот отель хоть горничной устрою.
– Позвони еще ей!
Катя молча выполнила распоряжение. Телефон по-прежнему
– Скажи, пожалуйста, а этот, Юлин мужчина, он из себя какой? – осторожно спросила Надежда Николаевна. – Маленький, полноватый, немолодой?
– И вовсе нет! – покачала головой Катя. – Вроде Юлька говорила сорок два ему, такой… спортивный, мышцы накачанные…
Надежда вспомнила силуэт мужчины, душившего женщину в окне, – очень похож на любвеобильного Юлькиного хахаля.
– Слушай, надо это дело выяснить… – сказала Надежда, – очень может быть, что с подружкой твоей несчастье случилось… Пускай там в отеле кто-нибудь проверит, на месте они или нет.
– Исключено, – твердо сказала Катя, – там свои заморочки, с этим номером, в общем, начальство не знает, что они там, я так устроила.
– Слушай, ну и жадина этот Юлькин мужик! – возмутилась Надежда. – Не может за номер в отеле заплатить!
– Да не в том дело… – вяло возразила Катя и добавила, помолчав: – Что-то я сама волнуюсь, с чего это у Юльки телефон не работает? Мы договаривались все время на связи быть – мало ли что…
– Далеко этот твой отель? – деловито спросила Надежда, помотав головой, чтобы не слышать зудежа внутреннего голоса, который снова поминал свекольник и одинокого кота.
– На машине близко, – Катя уже скрылась в комнате, чтобы переодеться, – быстро доедем!
Машина оказалась стареньким «жигуленком», Надежда поглядела на него с опаской, однако промолчала, зная, как трепетно относятся автолюбители к своим автомобилям.
Ехать и правда оказалось недалеко – Катя ловко выехала на шоссе, минуя пробки, и через двадцать минут они были на месте.
В целях конспирации Катя поставила машину возле небольшого круглосуточного магазинчика. Дальше они с Надеждой Николаевной пошли пешком.
Впрочем, идти было совсем близко – за поворотом дороги показалось симпатичное трехэтажное здание, облепленное балконами и террасами, как обрывистый речной берег ласточкиными гнездами. К дверям вело несколько гранитных ступеней, по сторонам от крыльца пышно цвели кусты плетистых роз, а над входом светилась надпись из люминесцентных трубок «Отель “Шуваловский визит”».
– Вот этот отель… – проговорила Катя, почему-то понизив голос. – Тут они… встречаются!
– А ты чего такая нервная? – поинтересовалась Надежда.
– Что-то у меня предчувствие нехорошее, – призналась Катя, – как бы не влипнуть нам всем в неприятности.
«Если уже не влипли», – подумала Надежда, вспомнив вчерашние силуэты в окне.
В
– Это здесь! – выпалила старшая, кидаясь к дверям отеля.
– Ну, мы ему устроим! – подхватила вторая, стараясь не отставать.
Следом за женщинами из машины выкатился удивительно раскормленный английский бульдог, чем-то неуловимо похожий на своих хозяек. Младшая из женщин притормозила на крыльце отеля, обернулась и строго крикнула бульдогу:
– Дэн, место! Сторожи машину!
Бульдог остановился на полпути, нехотя развернулся и запрыгнул обратно в машину, при этом на его морде было написано глубокое разочарование. Ему очень хотелось находиться в самой гуще событий, держать, так сказать, лапу на пульсе.
– Ой! – вскрикнула Катя, схватив Надежду Николаевну за руку. – Не нравится мне это!
– Ты думаешь, это… – начала Надежда, но не закончила фразу.
Прислушиваясь к звукам, доносящимся из открытых окон, она скользнула к стене отеля и запрокинула голову.
– Туда! – Катя потянула ее за руку. – У них окна на другую сторону выходят!
Они обежали здание отеля. С той стороны было потише, подъезда для машин тут не было, вдоль дома росли некошеная трава и сорняки.
Надежда прислушалась. Из окна второго этажа донесся голос, визгливый, как дисковая пила:
– Так вот чем ты занимаешься, козел!
– Ой! – Катя бледнела на глазах. – Ну, чуяло мое сердце, что неприятности будут!
– Птичка моя, это совсем не то, что ты подумала… – проблеял в ответ мужской голос, действительно совершенно козлиный от страха.
Конечно, Надежда Николаевна не могла видеть, что в этот момент происходило в номере отеля, она могла об этом только догадываться. А происходило там вот что.
Дверь четвертого номера была закрыта, и на ручке висела табличка «Просьба не беспокоить». Однако никакой замок, и уж тем более никакая картонная табличка не может остановить женщину на грани нервного срыва.
Две особы, похожие друг на друга, и вместе – на спелые астраханские помидоры, подлетели к двери, и младшая из них, не снижая скорости, врезалась в эту дверь плечом.
От такого мощного удара профессиональный канадский хоккеист вылетел бы за пределы площадки, а возможно, и за пределы стадиона. От такого удара знаменитая Берлинская стена рухнула бы гораздо раньше тысяча девятьсот девяностого года. Понятно, что хлипкая гостиничная дверь не выдержала и с громким треском распахнулась.