ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ
Шрифт:
Вор легко догадался со слов самого сержанта, какова численность отряда беглецов, и быстро сориентировался в ситуации. Но теперь у него появилось настоятельное желание съездить, например, в Кувейт.
– Нетрудно догадаться, что тут произошло!
– разъяснял подобревший сержант мурранскому следопыту.
– Эти ублюдки наверняка взяли припасы и свежих верблюдов у брехливых собак из Тадж или Хинната. Когда мы поймаем ракканцев, я вернусь и поговорю по-своему с этими шакалами!
Мурри сидел с отрешенным лицом, скрестив руки на груди. За всю оставшуюся дорогу он не проронил ни слова.
Дни восьмой и девятый.
Благодаря богам пустыни и глупому упрямству сержанта-джидданца отряд Дэйна добрался до окраин Джубаила, так и не услышав громыхания грузовика за спиной. Они не отважились пробираться в город днем, поскольку резонно решили, что приказ об их аресте разослан по телеграфу во все городки на побережье Хаса. Поэтому беглецы до вечера прятались среди нагромождения гранитных скал, надеясь, что грузовик с солдатами, который не показался до сих пор, повременит еще немного.
После заката они забили всех верблюдов, разделав на мясо того, который показался Майиду и Мухаммеду самым молодым и нежным. Дэйну прожаренное на костре верблюжье мясо все равно показалось не мягче подметки. Но он был так голоден, что проглотил свой кусок, почти не разжевывая.
Они выпили остатки воды и зарыли в песок верблюжьи останки, фляги, седла и все остальное снаряжение. Это было необходимо: полиция искала группу из десяти-двенадцати всадников, и теперь такой группы просто не существовало. Не было даже просто группы - они решили пробираться в город по двое-трое и с разных сторон.
Дэйн настоял, чтобы винтовки тоже остались здесь, и Майид, поколебавшись, согласился с ним. Он объяснил, что в Джубаиле винтовки не более уместны, чем в Ракке. И полицейские, которые иногда закрывают глаза на подобные нарушения закона, на этот раз не станут церемониться, потому что они наверняка получили приказ о поимке беглецов. Кроме того, винтовки не помогут против хорошо организованной полиции, вооруженной автоматами.
Людям, которые привыкли к своим винтовкам и даже стали считать их чем-то вроде талисмана на счастье, было тяжело решиться на такое. Человек, сжимающий в руках оружие, чувствует себя гораздо увереннее обычного, и ракканцы прятали винтовки в песок с таким чувством, будто хоронят лучших друзей. Все, кроме Мухаммеда ибн-Хисса.
Посланец Бани Халиди, который до сих пор был самым тихим и покладистым, неожиданно проявил ослиное упрямство. Он наотрез отказывался бросить свою винтовку. Халиди сказал, что никогда в жизни, с самого детства, не выпускал оружие из рук, а во время редких визитов в какой-нибудь город прятал винтовку под плащом. Никогда! Бани Халиди - небольшой клан, заметил он, хотя и прославленный своими воинами, и с трех сторон их окружают земли сильных кланов - Мутаир, Авазим и Айман, а с четвертой - море. И потому каждый халиди всегда и везде готов к битве, готов защищать своих овец и верблюдов. Но это еще не все! У него ведь не простая винтовка, и даже не "ли энфилд", как у большинства бедуинов. Это "маузер", который достался ему от одного аймани, убитого в набеге. И этот "маузер" - такое чудесное оружие, что даже сам собой безошибочно находит цель. Кроме того, такая винтовка - предмет особой гордости самого Мухаммеда
Халиди мог до скончания века распинаться относительно достоинств своей чудесной винтовки, так что Майид прервал его и снова разъяснил, почему нельзя сейчас появляться в Джубаиле с оружием, пусть даже и спрятанным под плащом или привязанным к телу и прикрытым одеждой. А Дэйн сунул упрямцу в руку солидную пачку денег, которых хватило бы на три таких "маузера" (хоть Мухаммед и хотел сохранить именно этот, свой собственный). Потом Майид процитировал государственный закон о статусе проводника-рафика (на это Мухаммед возразил, что в данном случае закон недействителен), потом - закон кусары, с которым Мухаммеду пришлось согласиться.
Несчастный халиди стоял с винтовкой в одной руке и деньгами Дэйна в другой. Наконец он спрятал серебряные реалы под рубашку и с совершенно потерянным лицом начал дрожащими руками зарывать свой любимый "маузер" в песок. Когда он поднялся, Майид, из глаз которого в два ручья текли слезы, подошел к нему обнял и провозгласил, что с этой минуты и до скончания века Мухаммед аль-Халид ибн-Хисса - его друг и брат и все, что только есть у Майида, теперь принадлежит и Хисса. Мухаммед, тоже не пряча слез, произнес такую же клятву.
Всех растрогало благородство и достоинство этих двух сынов пустыни, и ни один из беглецов не смог сдержать слез. Кроме Дэйна и Джабира.
Спустя десять минут Дэйн как можно тактичнее напомнил, что пора бы им двигаться. Все согласились, хотя никому и не хотелось, чтобы такая волнующая сцена закончилась так быстро.
***
Майид хорошо знал город: Джубаил-аль-Бахри был главным торговым центром для клана Авазим. Здесь жили друзья Майида и даже родственники - два дяди и трое двоюродных братьев. Конечно, это всего лишь городские арабы, но они все хорошей крови, из клана Авазим, и не забывают родства. Собственно, в городе прятаться даже безопаснее, потому что авазими-горожане не замешаны во всевозможных внутриклановых разборках.
Майид довел спутников до одиноко растущей пальмы у городских окраин и пошел дальше один. Не прошло и часа, как он вернулся, улыбаясь во весь рот, очень довольный собой.
– Лучше и быть не могло!
– сообщил он.
– Мой дядя Бандар, который любит меня, как родного сына, всего пять дней назад вернулся из деловой поездки в Мишааб. Он человек общительный, у него полно друзей, и он с радостью спрячет нас и позаботится о том, как нам лучше добраться до Катара. Он готов нам помочь исключительно из доброго ко мне отношения, однако неплохо бы тебе, Дэйн, дать ему немного денег - хотя бы пару горстей реалов, чтоб проявить почтительность к хозяину дома.
– Я заплачу. Его дом сможет вместить нас всех?
– Конечно, нет! Нас ведь девять, и, чтобы спрятать всех сразу, понадобились бы хоромы какого-нибудь принца! Дядя может принять четверых, но мы уже поговорили с его братом, и тот согласен спрятать еще троих. Остальные двое будут у моего двоюродного брата. Мне кажется, что разделиться на три небольшие группы для нас даже безопаснее. Да, Дэйн, второму дяде и кузену тоже неплохо бы дать немного денег в знак благодарности и уважения.
Дэйн великодушно согласился. В конце концов, он тратил не свои собственные деньги!