Время для жизни 2
Шрифт:
«Провокатор хренов! И Варя притихла, смотрит с ожиданием. Сговорились они, что ли?».
— Игорь! Это даже не обсуждается! Понятно?! — рубанут с плеча Иван.
— Тьфу ты! Вот осел упрямый! Далась тебе эта армия! Ну на кой тебе это надо? — напирал Калошин.
«А Варя — разочарована. Ишь, губки поджала и взгляд отвела. Но — молчит!».
— Мне, Игорек, не армия нужна. Мне нужно научиться воевать, чтобы Родину защищать…
— Ой-ой-ой! Сколько пафоса! — Калошин всплеснул руками, но осекся, увидел злость на лице Косова, — Ладно, ладно… Извини!
— Игорь! Давай заканчивать с этим разговором! Или ты поругаться решил? — упер сердитый взгляд в приятеля Иван.
— Тьфу ты… хрен с тобой! — Калошин помолчал, — Но с Варей на сцену выйти ты можешь?
«Вот же сцука какая?! И как отказать, когда она вот, рядом сидит?».
— С Варей… с Варей — могу! Но! Только ради нее, понял!
«И Варенька повеселела сразу!».
— Только я же давным-давно эти песни не пел! — попытался найти хоть какой-то аргумент Иван.
— Так чего мы сидим? Давай сейчас и попробуем…, - воодушевился Калошин, — Пошли в зал! Ты, Ваня, на гитаре, я — за фортепьяно. Попробуем.
Заинтересовалась и Варя. Когда они зашли в зал, Косов попросил время «на настроиться». Потом под гитару спел «Ну почему ко мне ты равнодушна».
— Ну и чего ты? Нормально же! — оценил Калошин.
— Варенька! Встань, пожалуйста, вот сюда, к фортепьяно. Я буду петь именно для тебя… Попробуем еще раз! — исполнение не понравилось самому Косову.
Второй раз вышло и душевнее, и эмоциональнее — женщина повлияла.
— Вот! Уже лучше! — не совсем логично заявил Игорь.
Косов задумался.
— Слушай! У меня еще одна песенка есть. Но она… совсем простенькая, и со сцены ее петь как-то — не очень. Но! Если вот эту песню, про равнодушную, потом — «Человек- привычка» — мы с Варей вдвоем, а потом — вот эту, простенькую песню исполнить… Получается такой… последовательный смысловой ряд. А если на сцене будем мы вдвоем, то не только смысловой, но и визуальный. Для зрителя. Можно попробовать… Самому интересно, что получится.
Он снова спел первую песню, потом они вдвоем с Варей про привычку, а потом Иван настроился, улыбаясь глядя на подружку:
— Ну что ты смотришь на меня в упор?
Я твоих не испугаюсь глаз.
Давай закончим этот разговор,
Оборвав его в последний раз.
— Так что же, брось, брось!
Жалеть не стану.
Я таких, как ты, всегда достану.
Ты же поздно или рано
Всё равно ко мне придёшь…
Реакция слушателей Косова позабавила и немного удивила: Калошин взахлеб расхохотался, а Варенька надулась красивой мышкой.
— Что-то такой смысловой ряд мне не нравится! — заявила она, — Это что же выходит… Сначала этот кобель меня добивается, потом из нас получается такая… странная пара, а в итоге — он еще и кобенится, бросает меня? Вот еще!
— Ой, не
— Варь! Ну это же… песни-шутки! — постарался успокоить женщину Иван.
— Не нравятся мне такие шутки! — стояла на своем красавица.
— Варь! А ты с другой стороны посмотри…, - предложил Косов.
— С какой еще другой?
— Представь… мы с тобой хорошо отыграем эти песни со сцены. Люди проникнутся, заинтересуются, а после третьей… как считаешь, что решат все женщины в зале? А их же будет не менее половины!
— Что посчитаю, что посчитают… что ты — козел! Вот что они посчитают! — припечатала Варя.
— Ну, правильно! То есть, они тебя пожалеют, это такой же… песня-реверанс женщинам! — объяснял Иван.
— Ну если с этой стороны посмотреть…, - протянула Варя, — Хотя… мне все равно не нравится, и я не люблю, когда меня жалеют. Жалко выглядеть — не по мне!
— Это же — театр, милая! Музыкальный театр! — развел руками «попаданец».
— Ну так если…, - сдалась она.
— А мне уже чего-то в таком контексте… не нравится! Вот еще — реверансы им делать! — заявил Калошин, — Они и так нам нервы мотают, как не знаю кто…
— Да кто тебя спрашивает-то? — вызверилась на Игоря Варя, — Тоже мне… ловелас хренов! Все порхаешь, порхаешь… Волосы набриолинил, усики подстриг, вырядился как пижон! Краса-а-а-вец!
Калошин немного удивился, но, похоже, такие сцены были для него не в новинку:
— А что, тебе больше по душе, когда мужчина — урод? Или какой-нибудь… неряха?
— Знаешь, Игорек… вот я тебе что скажу! Я сегодня ночью поняла, что внешность мужчины — вовсе не главное! Вот — вообще не главное! Не нужно быть красавцем, чтобы доставить женщина море удовольствия! Неважно как ты одет, не важно, каков ты на лицо! Умение свести с ума женщину в постели — вот главное! И тогда женщина — многое… если не все! простит мужчине!
Косову все это — очень не понравилось! Очень! И чтобы пресечь разгорающийся скандал, он подошел и обнял женщину:
— Ну все, все! Чего ты в самом деле? Успокойся! — и показал кулак за ее спиной ошарашенному отповедью Калошину, — Пойдем к тебе в комнату, а? Пошли… посидим, поболтаем. Успокоишься, настроишься на концерт…
И на ушко ей:
— А я тебя успокою, приласкаю… Обниму…
Варя сникла, и негромко:
— Пошли… видеть эту морду не могу!
Уже в спину им донеслось калошинское:
— Порепетировали, мля…
Но у Косова на краю сознания зацепилась мысль — «Это я что ли урод? И — неряха?».
В комнате, чуть успокоив женщину, он все же не выдержал и спросил.
— Вань! Ну ты чего? Я вовсе не тебя имела в виду! Ты-то как раз — наоборот. У тебя с этим — все в порядке! А Калошин — он все больше становится самовлюбленным мудаком! И чем выше его талант… а он без сомнения талантлив, как исполнитель, тем больше это в нем проявляется! А эти… дурочки… как мотыльки все летят и летят на эту обложку, на фантик этот! И он — пользуется ими, и ноги о них вытирает!