Время для жизни 2
Шрифт:
«Вроде бы… там что-то послышалось!».
Впереди бахнул выстрел, потом — второй. Косов поднял револьвер, «как учили», и приставными шагами двинулся вперед.
— Косов! Иван! Косов! Сюда! — «ага, значит, правильно иду!», ускорился Иван.
На какой-то полянке наткнулся на Алешина, тянущего что-то.
— Ты как? — подходя, спросил Косов.
— Как, как… каком кверху! — отозвался Андрей, — Ф-ф-ф-у-у-х-х… Бляха-муха… ногу подвернул, представь! В овраг этот… чуть не сбрякал!
— А этот?
—
— Не… никуда она не денется. Хватайся! — ответил Иван, подхватывая под руки напарника.
— На хуй ты его вообще из того оврага вытаскивал? — пыхтел, выговаривал Косов Андрею, — Хер бы с ним… пусть там бы и валялся. Потом бы милиционеры вытащили…
— А если бы… сдох там? — тоже пыхтел Алешин.
— Да и хуй с ним! Сдох бы… туда и дорога…
— А второго — догнал? Или убежал? — вскинулся приятель.
— Догнал… он, сука… дважды в меня из нагана шмальнул.
— Да ты чё? И чё? — весьма культурно заинтересовался Алешин.
— Чё, чё! Ничё! Там он… валяется.
На полянку с елками, они вывалились вымотанные и выдохшиеся.
— Ваня! Смотри, что с девчонкой! — валясь на землю, скомандовал Андрей.
— А то сам не знаю…, - Косов чиркал зажигалкой, которая, как всегда, когда нужно, начала капризничать.
Но — зажег! Присмотрелся, потрогал шею.
— Вроде бы живая… Без сознания! Андрюха, фляжку кинь!
Совместными усилиями, привели девчонку в чувство.
«Повезло ей. Нос и губы разбиты, похоже — сотряс. Порез на руке неглубокий — пугали, наверное!».
Пока Алешин успокаивал девушку, Косов сходил за конем.
— Слышь, Андрей! Выстрелы в поселке института наверняка слышали. Ты шмальни еще тройку раз, подай сигнал! А то нас до утра тут искать будут. А сами мы… с нею, — кивнул Иван, — Да с этими еще… хрен выберемся…
— Ага…, - Алешин хромая, отошел чуть в сторону и трижды бахнул в воздух…
Пока ждали помощь, перебинтовали девушке руку. Ее то било в истерике, то она начинала блевать… Намучились, в общем. На предложение Алешина перебинтовать Косову руку и голову, Иван отговорился:
— Там похоже… царапины. И на руке толком крови нет, да и из головы вроде бы течь перестала. Так что… можно подождать…
Но голова болела все сильнее, потому вести переговоры с прибывшими милиционерами, еще какими-то людьми, Косов предоставил Алешину, а сам — присел к дереву в сторонке. И — как будто воздух из него выпустили!
«… и там был трос, и там был врач!».
Похоже, что Косов был излишне оптимистичен, когда отмахнулся от вопроса Алешина о ранениях. Или это
Он сидел на стуле. Неяркая лампочка под потолком резала глаза, как приличный прожектор. Приходилось постоянно щуриться. И мутило не на шутку! Чей-то до боли знакомый голос выговаривал кому-то, стоя за спиной Косова:
— Кто его так бинтовал? Что за кривые руки это сделали? — «Настя? А она откуда здесь взялась?».
— Вы меня извините, конечно… Но я всего лишь ветеринар! — чей-то женский голос ответил с обидой.
— Вот я и вижу — что ветеринар! Если по-простому — коновал! — пресекла дальнейшие препирательства товарищ военврач, — Так! Разматываем это все…
Женщины в четыре руки принялись придерживать Ивана на стуле, крутить бинты с его головы. Делали они это — не то, что грубо, но довольно бесцеремонно. А Косов снова стал уплывать…
— Фу! Фу, ты, бля! Ну — хватит, хватит уже! — попытался он отвести руку с ваткой от своего носа, — Все! Все, говорю. Пришел в себя…
— Ты тут мне покомандуй, покомандуй! — перед ним появилось Настино лицо, строгое, но и заметно обеспокоенное, — Курсант! Вы меня видите?
— Вижу…, - сама собой на лице его расплылась глупая улыбка, — Конечно вижу…
— Это — хорошо! А теперь — помолчи! — Настя опять исчезла из обозрения, — Придерживайте его, товарищ ветеринар!
Женщина за спиной фыркнула. От возмущения, не иначе.
«Да, Настя Иванна, она — язва та еще! Кого хочешь доведет!».
В секторе видимости Косова появился взводный Карасев, посмотрел, как мытарят Ивана, увидел его взгляд и, погрозив отчего-то кулаком, исчез.
— Ай, бля! — резануло в голове, наверное, бинт с раны сорвали.
— Ну я же и говорю… коновалы вы, товарищи! А волосы выстричь вокруг раны? — продолжила отчитывать женщину Минаева.
— Да? Как вы это себе представляете? В лесу, в темноте, при свете спички? — не сдавалась женщина.
Настя в ответ хмыкнула, но больше ничего не сказала. Потом в голове Ивана начало подергивать болью.
— Сейчас обработаем как положено…, - бормотала себе под нос Настя.
— Как он, товарищ военврач? — послушался чей-то голос.
«Х-м-м… Верейкис, что ли? А он-то чего здесь…».
Косов глаз не открывал. Во избежание, так сказать…
— Нормально! Если это слово можно применить к нашему курсанту Косову, — ответила Настя, — Голова… пуля прошла вскользь. Кожа повреждена, сотрясение головного мозга — наверняка. Левая рука — примерно тоже самое. Крови потерял сколько-то. Две недели, товарищ батальонный комиссар. В госпиталь, я думаю, его везти смысла нет. В нашей санчасти отлежится…