Время для жизни 2
Шрифт:
Погода продолжала — не радовать! Дожди шли — то сильнее, то — послабее, но все равно — холодно, сыро, очень мерзопакостно! Ну и настроение — под стать.
Вечером, в очередной раз помогая наряду чистить картошку, в задумчивости Косов затянул:
— Черный ворон! Что ж ты вьешься
Над моею головой?
Ты добычи не дождешься –
Черный ворон — я не твой…
Пел тихо, больше для себя — создавал фон настроению. Когда он смолк, Капинус протянул:
— Чего-то ты, отделенный, белогвардейские песни поешь…
«О как! Вот так, блядь!» — опешил Косов.
— Ты, Капинус,
— Ну так… казачья же песня. А казаки кто? Беляки!
— Виталя, Виталя… вот ты сейчас попал пальцем в небо! Даже я бы сказал — в жопу пальцем ты попал. Песня эта была известна задолго до Революции и Гражданской войны. И пели ее не только казаки, много кто ее пел. Да и с чего ты взял, что казаки — беляки? Не меньше половины их с самого начала воевали за красных. То есть — за большевиков. Вон — «замок» наш, Ильичев — из казаков забайкальских. Спроси у него — сколько казаков в красных партизанах против белых повоевали. Или вон — старшина Захаров! Тот из кубанских казаков, из пластунов. С самой Революции — за большевиков. Всю Гражданскую прошел. Так что… ты бы, Капинус молчал, если ничего умного сказать не можешь! Или фильма «Чапаев» не видел? Там же Василь Иваныч тоже «Ворона» напевает!
Капинус сначала пытался что-то сказать в возражение, но потом примолк и сидел насупившись.
— Правильно, Косов, ты его срезал! Правильно! Глупость ты, Капинус, сказал. Вот не будь я замкомвзвода… я бы тебе вдарил, за такие слова! Ох и вдарил бы! — «как-то незаметно Ильичев подошел, в потемках!».
— А спел ты, Иван, хорошо! Душевно спел! Я тоже эту песню очень люблю! А еще что-нибудь знаешь, из таких…, - обратился Ильичев к Косову.
— А как же… Только вроде бы уже отбой был! Не влетело бы нам, товарищ сержант…
— Да не… мы тихонько же…
— Ну ладно…
— Ой, то не вечер, то не вечер!
Мне малым мало спалось.
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…
— Так, товарищи курсанты! А что это вы после отбоя не спите? Картошку чистили? Ну да… дело хорошее — товарищам помочь. Только картошка почищена, и команду отбой нужно выполнять! — «как-то незаметно «Карась» подошел! Хорошо, что хоть допеть успели. Или — он дал допеть!».
— А Вам, товарищ сержант, нужно ответственнее подходить к соблюдению подчиненными распорядка дня! Имейте это в виду! — сделал Карасев замечание сержанту.
— Есть, товарищ старший лейтенант! Виноват, больше не повторится! — вытянулся Ильичев.
— Я же говорил тебе… А ты — давай споем, давай споем! — бурчал негромко Косов, возвращаясь в палатку.
— Да ладно… Потом, как-нибудь споем, когда никто мешать не будет! — отмахнулся Степан.
— Степа! Не слышал, что там командиры говорят — когда лагерь сворачивать будут? — поинтересовался Косов у Ильичева, — это же не занятия, а какие-то игры на выживание! Дожди хлещут и хлещут. Холодища и слякоть… какие уж тут занятия? Ни строевой, ни физической подготовки. Народ болеть начинает, с соплями все по колено!
Так оно и было. Подвела погода, сорвала все планы руководства училища по проведению курса молодого бойца. Оно, конечно, можно днями сидеть по палаткам, изучать уставы, и оружие,
Ильичев сам шмыгнул носом, потянул с силой воздух, пытаясь раскочегарить почти погасшую папиросу:
— Да-а-а… споры и ругань стоит! Военврач требует прекратить все эту богадельню и вывозить батальон в казармы. А комбат — боится «нахлобучку» от начальника училища получить. Курс подготовки-то фактически сорван! В прошлом году, говорят, лагерь стоял почти до середины октября. А сейчас — только сентябрь за середину перевалил.
— И что?
— Да хрен их знает! Титьки мнут… отцы-командиры! Все думают — вот-вот и погода наладиться… Ладно, Ваня! Наше дело телячье — обгадился и стой, жди, пока подмоют…
«Ну и хули ждать? Мы чего здесь… в Павку Корчагина играем? Узкоколейку строим? Так — нет же! Там народ ради дела страдал, а здесь? Вывези батальон в казармы, и занимайся тем же самым — хоть до посинения! Плац — есть, учебные аудитории — есть, спортгородок — есть! Но там хоть у курсантов будет возможность помыться по-людски, форму просушить, спать в тепле, в тепле же и прием пищи осуществлять… М-да… долбоебизм и перестраховка — а ну как начальник комбата на «притужальник» возьмет? А то, что… еще недельку так… и половину нужно будет в госпиталь везти… так за здоровье личного состава отвечает медсанчасть!».
А после отбоя… да и днем — тоже, когда время есть — бу-бу-бу… со всех сторон! СССР начал западный освободительный поход, чтобы вернуть себе утраченные после Польского похода земли, и освободить братьев — западных украинцев и белорусов, находящихся под пятой панской Польши! Поход проходит вполне успешно, остатки белополяков — либо бегут, не вступая в бой с Красной армией, либо — сдаются пачками и толпами! Благодарные братья встречают освободителей хлебом и солью!
«Ага… скоро эти братья начнут постреливать в освободителей! Хотя… сообразно своей пакостной натуре — по военным-то они стрелять… зассат! А вот… по советским, которые приедут налаживать быт, власть и порядок — стрелять будут! Жалко тех учительниц, землемеров и инженеров, работников торговли… да и партийцев — тоже жаль! Намерения-то были вполне добрые, но… Суки бандеровские! Ладно, Ваня, зубы сжать и не подавать вида, что тебе что-то известно… о том, что сейчас уже есть и что будет в скором времени! А то… подвалы «энкаведэ»… они такие… темные и холодные, блядь!».
Политинформации — каждый день! Кавтаськин — опять молодец! Внятно и четко рассказал и про 1920 год, и про линию Керзона, и про отношение пшеков и к пленным красноармейцам, и к жителям западных областей Украины и Белорусии.
«Хотя — это для нас они — западные, а для пшеков — совсем даже — Кресы Всходни! По-разному мы смотрим на этот вопрос, с разных сторон. Ага… «Запад есть Запад! Восток — есть Восток! И вместе им не сойтись!». Или как там было? А вот политрук-то наш, ротный — вроде неплохой мужик! И грамотный! Не только трескучими политически грамотными фразами может изъясняться!».