Время для жизни 2
Шрифт:
Амбарцумян хмыкнул:
— Ты сейчас, Косов, как Кавтаськин заговорил. Тебе бы в политруки податься, а не в строевые командиры.
— А чем тебе, Серж, не нравятся политруки? Почему такое отношение к этим руководителям? — «осекать надо такие разговоры, прежде всего — для блага самих высказывающихся!».
Серж смутился:
— Да нет… ты меня не так понял. Никакого презрения к политическим руководителям у меня нет. Просто — говоришь грамотно, даже — красиво! Как-то… непривычно для курсанта, да даже —
— Ладно… проехали! Так какой размер статьи ждать?
— Давай… на два листа! Да! Два листа. У меня черновик уже готов, вот завтра на свежую голову посижу, подумаю. Что-то добавлю, чего-то — уберу… Но — два листа, договорились?
— Лады! Принято! Пойду-ка я покурю…
Пока Косов курил, Гиршиц закончил эскизы.
— Вот, примерно так… я думаю! — показал он листы Ивану.
— А что? Очень неплохо! Очень! Вот есть в Вас эта творческая жилка! И разве я сейчас что-то плохое сказал, Юра?
Гиршиц промолчал.
— Объема пустого еще много! Чем лист заполнять будем? — заметил Амбарцумян.
— Стихотворение нужно. Какое-нибудь такое… пафосное, про Революцию, про Ленина! — предложил Гиршиц.
— Стихотворение, говоришь… Про Революцию…, - задумался Косов.
— И Ленин — такой молодой,
И юный Октябрь — впереди!
Не задумываясь, пробормотал Косов и только после этого заметил ошарашенные глаза курсантов.
— Чего Вы? — «от же дурень где!»
— Это что сейчас было? Это ты сам сочинил? А еще? Дальше что? — посыпались вопросы.
«Вот же черт возьми! Вот же — голова садовая! Язык — без костей!».
— Стоп! Это так… экспромт был! — попытался откреститься Иван.
— Нет, ты давай, Косов, не юли! — рубанул Серж, — если уж начал, если… получится что… Ну — а вдруг?
«Блядь, блядь, блядь… Вот здесь мне только этого не хватало!».
— Ладно… только не бухтите, и не лезьте под руку. Не мешайте в общем!
Косов принялся вышагивать по проходу между столами.
— Так… Небо утреннего стяг, в жизни важен — первый шаг! — Косов шагал, вышагивал, ерошил короткий ежик волос и пытался вспомнить… вспомнить.
— Юрка! Ты давай — записывай! — услышал шёпот Амбарцумяна.
— Тихо, я сказал! Мешаете…, - запнулся о табурет, машинально переставил его под стол.
— Слышишь реют над страною
Ветры яростных атак!
«А — ну да… там же вроде бы сразу припев был… в школе же учили… или уже в училище? вспоминай, давай!».
— И вновь продолжается бой!
И сердцу тревожно в груди!
И Ленин — такой молодой,
И юный Октябрь — впереди!
Оба соратника по газетной деятельности вскочили, заорали, замахали руками!
— Вы чего, сдурели, что ли? Роту поднимете же! А ну — тихо, тихо! — замахал на них в ответ руками Косов.
Парни опомнились, присмирели, снова уселись,
«Выражало то лицо — чем садятся на крыльцо!»
«Вот именно жопа мне и светит! Опять встрял! Дебил, блядь! Это, кстати, не мои слова — Лавров их сказал, там в будущем!».
В Ленкомнату заглянул дневальный по роте:
— Вы чего тут орете?
— Все нормально! Это мы так… поспорили! — отмахнулся от него Косов.
— А-а-а… а я думал — подрались! — хмыкнул дневальный и ушел на «тумбочку».
— Иван! Этого мало! — требовательно посмотрел на него Гиршиц.
— Да, мало! — вторил ему Амбарцумян.
— Твою ж мать… Ладно! — махнул рукой Косов.
— Весть летит во все концы –
Вы поверьте нам, отцы,
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы!
— И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди! — свистящим шёпотом подхватил Амбарцумян.
— И Ленин — такой молодой! И юный Октябрь — впереди! — подтянул ему фальцетом Гиршиц.
— Это же песня, Иван! Это — марш! Ты — гений! — бросился к нему с «обнимашками» эмоциональный армянин.
— А еще, Иван! — снова требовательно смотрел Гиршиц, — окончание нужно. Два куплета — маловато!
«Маловато будет! За елкой его отправить, что ли? Как же там дальше-то? Точно — в училище… в училище мы пробовали ее под марш пристроить, но почему-то не вышло. Уже не так модны были такие песни, как-то от них стали отдаляться!».
— С неба милостей не жди,
Жизнь для правды — не щади!
Нам, ребята, в этой жизни,
Только с правдой по пути!
Теперь уже оба черноволосых курсанта шёпотом подхватили:
— И вновь продолжается бой…
— В мире зной, и снегопад.
Мир и беден, и богат!
«Как же там… дальше… вот же память… девичья!».
— С нами юность всей планеты,
Наш всемирный стройотряд!
Косов снова ушел курить, а когда пришел — текст песни уже был записан на листе.
«Красивый почерк у Гиршица. Как девушка пишет — убористо, аккуратно. А у тебя и здесь — то так, то сяк! То вроде красиво, то — как курица лапой!».
— Все, бойцы… Я спать. Там еще нужно будет что-то написать про наш взвод, про учебу и службу. Может вывести средний балл успеваемости, отметить лучших. Призвать тех, кто отстает — наверстать. Дать обещание, что и учеба, и служба будет идти по заветам Ленина и коммунистической партии… Как-то так… Все… Отбой! Что-то я вымотался сегодня!
— Подумаем и сделаем, Иван! — кивнул ему Амбарцумян.