Время для жизни 2

taramans

А уж когда он, пойдя на улицу перекурить, вышел на кухню, и увидел, как Ильичев что-то воркует на ушко Кате, а та… смущенно, но довольно хихикает! А потом… Степа явно погладил ее по попе! Зараза такая!

— Эй, именинник! Пошли выйдем, покурим, да проветримся! Да хмель из головы выдует! — окликнул он Ильичева.

В ограде Косов, закурил, дождался друга, и потянув того за гимнастерку к себе, вроде и улыбаясь, прошипел в лицо:

— Ты чего это, Степа? На чужой каравай — рот не разевай!

Ильичев сначала опешил, потом усмехнулся,

отнял руку Ивана от своей гимнастерки и сказал:

— Ты, Ваня, видно выпил лишку сегодня!

— Я выпил лишку? — удивился Косов, — То есть я твою, а не ты мою подругу за задницу лапаешь?

Степан постоял в задумчивости, засмеялся, и тоже закурил:

— Вань! Ты чего? Сам же видишь, как она передо мной жопой крутит! Или взревновал? Так ведь говорил, что, мол, так все — не серьезно. Только — дурь потешить!

— Да я и сейчас говорю, что несерьезно… Но — неприятно! И не ревную я… а — все же — неприятно, понял?

Ильичев ткнул его кулаком в плечо:

— Ты чего, дружище? Да брось ты… все это… смехом только! Ну пошутковал с ней, ну — пожамкал чуток за задницу… чего ругаться-то? Да и правда ведь… прав был ты — очень уж у ней задница хороша! Ядреная такая!

— Ты это… испоганишь все, кобелина! Я-то — не ревную, но вот если Глаша увидит, может быть хреново! Да и мне сегодня разгрузиться еще хотелось бы! А ты — задуришь бабе голову, и я не у дел останусь!

— Да брось ты! Ну — пошутил я, пошутил! — нехорошо как-то, не пьяно засмеялся Степан, — Угомонись ты! Дери ты эту Катьку, как знаешь!

— Эх, Степа, Степа! Это ты — пошутил, а вот — пошутила ли Катерина? А? Можешь точно сказать? — докуривая папиросу, засомневался Косов.

— Да чего ты мне… с Катькой этой! Все! Все нормально будет, даже смотреть в ее сторону не стану! — махнул рукой Ильичев.

«Ой, чего-то — не верится! Что Ильичев кобель тот еще — уже предельно ясно! Что Катя тоже не монашка — тоже понятно. И что навелась она на него еще в первый раз… Только не хочется терять и место это, для отдыха… а Глаша — точно молчать не станет! Да и Катю, как женщину для отдыха — тоже терять не охота. Как-то коряво все выходит, не хорошо!».

Ильичев зашел в дом, а Иван еще покурил немного…

Потом, уже завалившись на диван с подругой, Косов все ожидал, что Катерина будет вести себя как-то по-другому… Может и от ворот поворот указать! Но — нет, все было хорошо и чувственно. Внешне — по крайней мере!

Отдыхая после очередного «подхода», Косов все же не удержался и спросил у Кати на ушко:

— А чего это ты… со Степаном жулькалась?

И тем неожиданней для него прозвучал ответ:

— Вань… А ты не мог бы… почаще приходить? Так уж редко появляешься! А я… женщина молодая и здоровая! Мне… часто хочется. Вон… Степан тот же — куда чаще к Глашке приходит!

Иван помолчал.

«Ну да… хочется бабе, а рядом — никого! А тут еще и Степа к подруге частенько наведывается. Как там говориться — «В чужих руках всегда толще кажется!»?

Ну да… блядь. И что? Тебе же этого и надо было? И чего судить тогда? Х-м-м… а я и не сужу! Просто… неприятно!».

Похоже, что молчание Косова немного напугало Катерину.

— Вань! Ну ты чего, а? Все же хорошо же было! Я же вижу… что тебе хорошо. И мне было хорошо! — она повернулась к нему, навалилась большой грудью, закинула ему ножку на ноги.

— Да как-то… Не боишься, что Глаша тебе космы выдергает?

Катя покосилась в сторону спальни — это было видно при неярком свете лампы, пробивавшимся через щели в шторах, закрывающих проем на кухню.

— Знаешь… если поговорить хочешь… Слушай! А давай в баню пойдем, она же еще теплая наверняка! И поговорим… и еще чего. И мешать никому не будем! — судя по голосу, Катя оживилась.

«Интересно! А вот сейчас она вроде бы и не пьяная!».

Они тихонько поднялись. Катя натянула на себя ночнушку, а сам Косов — нательное белье. Потом вышли на кухню, где женщина наскоро собрала с собой немного закуски и начатую бутылку водки.

— Может выпить захотим, да? — улыбнулась она Ивану, — Ты только вон… шинель с собой захвати, на полок постелем — все мягче будет!

В бани и правда было тепло. Даже — жарковато. Хотя уже и не так парно, как парой часов ранее. Подруга поставила водку с закуской на лавку и предложила:

— Ну что… может выпьем!

Косов налил, и они молча выпили. А потом Катерина прижалась к нему жарко:

— Ну чего ты надумал себе, миленький! Ну правда… ерунда какая-то! Мне с тобой очень-очень хорошо! Только… редко это хорошо бывает, вот я и… поддалась моменту! А Степа что ж… он мужик — вон какой видный! Ты не ревнуй, брось! Ну же… обними меня! Сам же знаешь, что все у нас с тобой такое… временное! Вот сейчас хорошо и… хорошо! А там… другую себе найдешь — молодую и красивую! Знаю я Вас…

Потом тряхнула головой и засмеялась:

— Да и себя знаю! Так что… давай-ка, миленок, не будем терять времени!

И потянула с себя ночнушку.

Времени они и правда — не теряли. Попробовали… разное, и по-разному. Она сама, чуть засмущавшись, предложила:

— А хочешь… ну давай попробуем, как ты тогда, а? Я — согласная! Только… аккуратнее будь!

Пришлось подкинуть в печь немного полешек — стало ощутимо прохладнее в бане. Косов сидел у печи, курил, искоса поглядывая на раскинувшуюся на полке подругу.

«А хороша все же баба! Хороша! Все при ней! А что… блядь? Так что же… Мне ж на ней не жениться?! И любит она это дело!».

— Что разглядываешь? Не нравлюсь? Или — осуждаешь все? — вроде бы не глядя в его сторону, она уловила его взгляды.

— Нет… Ты не права! Нравишься! Вон ты какая — ладная вся! И не осуждаю… тут ты права. Кто я тебе? Да и ты — кто мне? Сейчас нам хорошо вдвоем, а там — будь что будет!

— Вот и правильно! Вот и молодец! Давай-ка… милый, налей еще по чуть-чуть, и иди ко мне!