Время дня: ночь
Шрифт:
На станции Юго-Западная он вдруг осознал, что ехал не в ту сторону. Он перешёл платформу и снова сел в поезд. Домой ехать не хотелось. Не дождавшись кольцевой линии для пересадки, Саша выскочил из поезда на станции "Ленинские горы". Недавно он чуть не разбился здесь на велосипеде — его снова зачем-то потянуло сюда…
И вот, он — на набережной Москва реки. Ледяных торосов уже нет, но и прохожих — ни души. От быстрой ходьбы Саше стало жарко. Он остановился у заграждения, погрузил свой взгляд в воду, не замечая своего отражения. На воде прыгали какие-то деревяшки и качалась грязь…
Когда он вытянул взгляд из-под мутной воды, то увидел на ней свою трепещущую
Это была Ольга, в том же ярко-зелёном пальто! В это нельзя было поверить!
Она подошла, остановилась.
И он сказал: "Здравствуй!"
"Я здесь гуляла!" — ответила она.
"И я", — ответил он.
Потом говорили о пустяках, продолжая идти. Он не замечал себя, потому что был не один, и лишь временами говорил себе: "Потом буду вспоминать".
Когда он наконец хотел сказать ей то, что каждый раз ускользало, вытекая в простое, неважное — кто-то спросил закурить.
Он обернулся.
Был вечер. Закурить не было. И ему захотелось закурить. Сразу вспомнил про вино…
Тогда он стал пробираться по рыхлому талому снегу через заросли кустарника вверх по холму. Выбрав среди деревьев место поглуше, он извлёк из сумки бутылку и в несколько приёмов опорожнил её. Выбрасывать "посуду" не стал, а сунул обратно в сумку и пошёл к метро, напрямую, снова через снег и кустарник, — чтобы поскорее доехать до магазина и купить ещё вина.
Он не чувствовал себя пьяным. Только лишь слегка потеплело на душе. В метро тягостные мысли трансформировались в какие-то незначительные, постоянно меняющиеся пустяки для размышления.
Но потом вспомнилось, как сегодня, встретившись с Ольгой, он ехал вместе с нею в метро, сидя друг против друга в одиночных креслах, в конце вагона, и как он глупо ей улыбался и держал отломанный кем-то до него поручень от кресла, в котором он сидел. Покидая вагон, он чуть было не унёс поручень с собою, но вовремя опомнился и положил его на кресло, где сидела Ольга. При этом она засмеялась, а он — улыбнулся… А когда они на станции метро "Университет" поднимались на эскалаторе, она рассказала, как её вызывали в милицию, и человек в штатском, грубо с нею разговаривал и кричал: "Что, тебе русских парней мало?!" Обзывал проституткой, предлагал подписаться на сотрудничество…
"Я не хочу в этой стране иметь детей, потому что они будут здесь несчастны", — вспоминал Саша слова Ольги. — "Я должна выйти замуж только за иностранца и уехать отсюда!"
И в тот момент, как она сказала это, эскалатор вынес их на поверхность земли… А затем они дошли до МГУ, и Оля ушла, даже не оглянувшись…
Напротив Саши сидела молодая пара, с мальчиком, лет четырёх, который, обливаясь соком, сосал лимон. Все трое молча смотрели на Сашу. И он вспомнил сына и мать, с золотыми зубами, и снова улыбнулся. И все трое тоже улыбнулись и отвели любопытные взгляды от хиппи.
15. Сила искусства
Когда супруга Николая увидела на стенке "шедевр искусства", то реакция у неё оказалась обратной от ожидаемой Николаем. Она подняла такой крик, что даже Нюрка, жена покойного Сергея Тишина, прибежала с первого этажа, полагая, что происходит что-то чрезвычайное.
Дядя Коля едва успел вырвать полотно из рук непросвещённых баб, уже переломивших одну из реек подрамника и готовившихся изорвать в клочья сам холст. Прихватив с кухни змеевик, Николай выскочил на улицу, обернул его шарфом, поспешил к магазину, где купив без очереди бутылку водки, направился к Заводу в надежде найти в родных стенах убежище.
— Что это? — спросил
— Стенгазета к "8-му Марта"! — ответил дядя Коля.
— Покажь… — попросил вахтёр, выдавая пропуск.
— Не готова еш-шо! Видишь — рейка поломана! — парировал Николай, пряча пропуск в кармане телогрейки.
— А это что? — вахтёр обратил внимание на змеевик.
— Что — "что"? Не видишь? — отвечал Николай. — Спиралевидный змеевик!
— А зачем? — Не догадываясь о подвохе, охранник уже нажал на педаль, позволяя Николаю привести в движение вертушку.
— Зачем — "зачем"? — Дядя Коля надавил на вертушку так, что обратного хода быть не могло. — "Самогон гнать! Вот зачем!"
— Ишь ты! Шутник! — не поверил охранник.
Вступив в заводское пространство, дядя Коля поспешил прямо к Расстоянию между пристройками, где у него имелось достаточное количество инструментов для починки сломанной рамы.
Выпив немного для настроения, он приступил к реставрации, и когда окончил работу, с молотком в правой руке подошёл к стенке. Ему не требовалось примерять картину, ибо взгляд у него был лучше всякого измерительного инструмента. Дядя Коля выбрал нужную точку, воткнул в подгнившую доску гвоздь и ударил молотком, полагая вогнать его сразу наполовину. Однако расчёт оказался неверным. Молоток пробил гнилое дерево и, выскользнув из руки Николая, последовал за гвоздём, пропадая в пустоте ящика, ударяясь в его глубине о какие-то металлические предметы.
— Едрить твою! — воскликнул Круглов. — Придётся подать на расширение жилплощади!
Он взял кайло и начал расшатывать доски. Некоторые из них оказались крепкими, и дядя Коля немало потрудился, прежде чем сумел полностью вскрыть стенку, для чего неединожды прикладывался к бутылке.
В глубине открывшейся пустоты, подвешенный на мощных пружинах за все восемь углов, покачивался другой ящик, размером с человеческий рост.
Подняв найденный молоток, дядя Коля задумался: "Уж не это ли причина, почему обо мне забыли на верхах?" — проскочила ошеломляющая догадка в его мозгу, и, как будто, уже другой человек, любопытный на всё тайное, вдруг проявился в нём, затмив прежнего Николая, который совсем теперь пропал, оставив лежать в стороне и картину, и змеевик, и даже початую бутылку водки.
Освободив ящик от пружин, Николай с трудом втянул его в комнату — Расстояние между пристройками, на самом деле, как теперь выяснилось, оказавшимся пространством между контейнерами с ящиками, внутри которых, несомненно, находилось нечто весьма хрупкое. Дядя Коля осторожно начал вспарывать доски ящика…
Вскоре его взору открылась человеческая мумия, в позе "Мыслителя", обвитая промасленной ветошью. Недоумевая, что это может быть, Круглов стал разматывать ткань…
То ли солнечный свет, то ли лучи прожекторов, мягко проникали через окно, в потолке, освещая пространство Расстояния между контейнерами, где друг напротив друга в позе Роденовской скульптуры сидели двое: один из них — на самодельной кушетке, другой — на специальном приспособлении, в форме диеза, выполненного из досок, слегка тронутых тлением времени. Между обоими "мыслителями" находился стол, единственной принадлежностью которого являлась бутылка с водкой. Первый был в телогрейке и грубых рабочих штанах, второй — почти голым, что не мешало ему и его напарнику сидеть неподвижно и неотрывно смотреть друг на друга. И если бы кто-нибудь проник в тайную комнату дяди Коли и взглянул на лица обоих, то был бы немало удивлён, обнаружив в обоих существах почти что полное сходство.