Время дня: ночь
Шрифт:
Ольга остановилась у аппарата с газированной водой.
— У тебя нет "трёшки"? — спросила она. — Пить очень хочется.
— Есть.
Саша вытащил из кармана "мелочь". Поддерживая снизу Сашину ладонь с деньгами, девушка стала искать трёхкопеечную монету. Её движения показались Саше замедленными, будто он продолжал смотреть фильм, только фильм этот уже был другой, про его собственную жизнь. И что-то в ней испортилось. Вот почему фильм прокручивался с другой скоростью…
Целую вечность девушка искала нужную монетку, а потом мыла стакан… Наконец, Саша увидел,
— Моих родителей сегодня нет дома, — сказала она, выводя Сашу из полусонного оцепенения.
Они всё ещё стояли у газировочного аппарата.
— Ты живёшь где-то тут, недалеко?
Саша не ожидал от Ольги приглашения и не мог в него поверить. Кроме того, он только сейчас осознал, что у него давно болит голова, и сейчас боль усилилась. Нервное переутомление и бессонница давали о себе знать.
— Да, — ответила девушка. — Вот мой дом! И Ольга указала на девятиэтажную "коробку", перед которой они только что остановились. — Зайдёшь?..
Они молча вошли в подъезд, остановились в ожидании лифта. Ольга нажала на кнопку с номером "7", и взглянула на юношу как-то сверху вниз, и улыбнулась. И лифт плавно тронулся. И они поднимались ужасно долго. И Саше было неловко молчать. Но и найти, что сказать, он никак не мог.
Она первой вышла из дверей, пересекла лестничную площадку, открыла дверь квартиры. Саша вошёл следом. Девушка скинула туфли, закрыла дверь на ключ.
— Проходи… Будь — как дома! Я сейчас заварю чай, да?
И не дожидаясь ответа, она прошла по коридору на кухню, и Саша услышал шум наливаемой в чайник воды.
Он прошёл в большую гостиную комнату, с красивой мебелью. Остановился у окна. В квартире было тихо. Лишь часы на застеклённом серванте, с хрустальной посудой внутри, тихо потикивали. Обе стрелки, слившись в одну линию, перешли за шестёрку.
— Пошли в мою комнату! — позвала Ольга, проходя по коридору с подносом.
В небольшой узкой комнате, самой последней по счёту, куда вошёл Саша вслед за своей подругой, из-за опущенных штор, было сумеречно.
Хозяйка попросила включить свет, и Саша повернул выключатель на стене.
Зажглась люстра. Саша осмотрелся по сторонам.
Слева — зеркальный шкаф. Справа на стене, над диваном, висел ковёр с каким-то восточным орнаментом. Впереди у окна — письменный стол. Другая стена была занята книжными полками.
Саша прошёл мимо девушки, остановившейся с подносом, приблизился к письменному столу.
— Это… он? — спросил Саша, кивая на цветную фотографию какого-то улыбающегося парня, приставленную к настольной лампе.
— Да… — Ольга опустила поднос на журнальный столик, рядом с диваном, зажгла торшер. — Садись! — как-то вдруг резко скомандовала она.
— Чай — это то, что мне как раз нужно! — признался Саша. —
Оля опустилась рядом с Сашей и тоже, как он, обжигаясь, начала прихлёбывать из чашки.
— Хороший чай! — заметил гость в перерыве между глотками. — А анальгина у тебя нет?
Девушка сходила куда-то, вернулась с таблетками.
— Ну как, полегчало? — с участием спросила она минуту спустя, после того, как Саша разжевал таблетку и поставил на стол пустую чашку.
— Нет… — прошептал он, прижимая пальцы к вискам.
Ольга положила обе руки ему на голову.
— Так лучше? — прошептала она.
— Лучше… — тихо ответил он.
— Подожди…
Она оторвала руки.
Поднялась.
Обошла вокруг стола. Погасила верхний свет, вернулась…
На этот раз она села так близко и обняла Сашину голову таким образом, что нос его чуть не уткнулся ей прямо в грудь. И то ли лёгкий запах французских духов, что, оказывается, присутствовал всё это время, но Саша не осознавал этого, то ли просто так пахло её тело, — всё это помимо рассудка продиктовало Саше, что делать, — и он обнял девушку… И сам не веря вдруг такому чуду, прильнул к её шее.
— Подожди! Подожди! — зашептала она. — Что я скажу моему жениху?! — Она отпрянула. Локон выбился из её причёски — падал через лоб на левую щёку, завиваясь на конце.
— Я… люблю тебя! — Саша силился притянуть её обратно. — Ты же знаешь это, Оля!
— Да… Но как же он? — Вытянув руки, она продолжала удерживать Сашу на дистанции.
— Он так далеко… Ты уверена, что всё ещё его любишь?
— Да… — она отодвинулась ещё дальше, холодно, с обидой, посмотрела на Сашу. И тогда он бросил последний козырь:
— А он?..
Чувствуя, что это действительно его последняя карта, она ничего не отвечает, и, не в силах преодолеть жажду, помедлив, соглашается на поражение и опускает руки.
— Нам обоим так тяжко! — шепчет она, и, принимая это объяснение за достаточное, подчиняется…
Их движения ускоряются, переходят в необузданную борьбу… Но в тот момент, когда остаётся преодолеть последний барьер, она, будто одичавшая лошадь, падает, подминая под себя неопытного наездника, и, как раненый зверь в поисках спасения, ползёт прочь от места опасности… Правой рукой она хватается за край стола, дотягивается до фотографии… Из-за того, что всё происходит не на самом деле, а только снится обоим, она слишком медлительна… И он, сумев оправиться от удара, вдруг настигает её… Фотография выскальзывает из пальцев…
— Н-не-ет! — кричит она, опускаясь лицом к самому полу, и вдруг, повернувшись к Саше спокойно говорит:
— Газировка совсем несладкая!
Она опускает стакан в мойку аппарата.
— Моих родителей сегодня нет дома, — повторяет она, окончательно выводя Сашу из оцепенения.
— А где они?
— У родственников, на юбилее. Вернутся не раньше ночи.
Они всё ещё стоят у газировочного аппарата.
— А твоя сестра? — спрашивает Саша для того, чтобы что-то сказать.
— И она поехала с ними.