Время дождей
Шрифт:
В автобус Кремер садился последним.
— Скорее! — крикнула Ассоль.
Места у окон были заняты мосфильмовцами — они везде поспевали первыми. Работники выставки сидели в середине. Старичок администратор махнул Кремеру рукой.
— Теперь все? — спросил экскурсовод, которого Кремер видел утром в ресторане.
Мацура, принявший обязанности старшего, не замедлил дать определение слову «экскурсия»:
— Вы имеете в виду передвижение во времени или в пространстве с образовательной,
Искусствовед принадлежал к категории людей, которая не устает формулировать определения всему, что видит и слышит.
— Именно это мы имеем в виду, — откликнулся экскурсовод. — Поехали!
Быстро исчез парк, промелькнула встреченная приветственными криками машина «Мосфильма», незаметная улочка, которой Кремер четыре дня назад поднялся на Холм.
Дорога все круче стала забираться в горы.
— В годы войны наши места были ареной жарких кровопролитных боев, и до сих пор мы мысленно возвращаемся к тем дням. Немцы готовили в Закарпатье укрепленную цепь оборонительных сооружений — так называемую «Линию Арпада». Они утверждали, что закрыли Карпаты на крепкий замок, а ключи выбросили в бурную Тису. Но враги просчитались, — экскурсовод показал в сторону Перевала, — осенью сорок четвертого года после тяжелых боев в условиях бездорожья и труднодоступной горно-лесистой местности войска Первой гвардейской армии, Восемнадцатой армии и Семнадцатого гвардейского стрелкового корпуса прорвали укрепления противника и восемнадцатого октября овладели карпатскими перевалами. Осенью сорок четвертого года победа пришла на эту землю…
Пока один рассказывал, второй — помоложе, в дымчатых очках — дремал.
До самого горизонта поднимались и уходили вверх-вверх склоны черные от леса вблизи и серые, таящиеся в тумане, за Перевалом. Чем выше поднимался экскурсионный автобус, тем теплее становилось вокруг. Снега в этой части Карпат уже не было, лишь на самом верху виднелись тонкие сверкающие полосы: остатки его стекали между деревьями.
— «Кулак зятя» называют ту вершину, — приоткрыл глаза второй экскурсовод.
Преодолев Перевал, автобус остановился.
— Километр с лишним над уровнем моря, плановая остановка. Сбор через пятнадцать минут.
Кремер прошел несколько метров по шоссе. Теперь он сам увидел все, о чем рассказывал старичок администратор. У поста ГАИ остановилась машина — старенький «Москвич» первых выпусков. Высокий милиционер в тулупчике с белой портупеей, с огромными раструбами рукавиц откозырял водителю, попросил открыть багажник. Получалось, что вывезти из Клайчева иконы большого размера невозможно.
Милиционер закончил осмотр, снова козырнул водителю, но тот не уехал — вместе со своим спутником присоединился к экскурсии — был он маленький, пухлый, с золотыми зубами.
«Вы можете осмотреть багажник моей машины, — как бы говорил Пухлый, — но после осмотра, поскольку у меня ничего не нашли, я волен поступать, как заблагорассудится, а вы должны вернуться на пост».
— Видите? — прокашлял старичок. — Такие строгости впервые!
Кремер не ответил.
— Мы опоздаем на лекцию? — подошедшая Ассоль зябко потерла ладони.
— Нет, безусловно.
От его взгляда ничто не ускользало. Обернувшись, Кремер
— Смотрите, белка! — крикнули от автобуса.
Автобус стоял на краю маленькой площадки. Дальше шел склон, кое-где еще искривившийся снегом.
Все подошли к обрыву.
— Минуточку! — Впереди оказался второй экскурсовод с фотоаппаратом, уклониться от фотографирования не было возможности. — Снимаю! — Он стоял на доске, проложенной над кручей не одним поколением экскурсионных фотографов, в тайном, но безопасном месте. — Еще раз… А теперь прошу к этой скале! — Он сделал еще несколько снимков — у знаменитого четырехсотлетнего дуба, на смотровой площадке, вблизи нового кемпинга.
Возвращались другой дорогой — вдоль прозрачной зеленоватой реки, шуршавшей в серой бугристой гальке, мимо покосившихся желтых могильников старого кладбища. Лесистая часть Карпат скоро осталась позади.
— Полонины, — объяснил экскурсовод, тот, что приглашал утром на экскурсию, — лысые горы для выпаса овец… Справа вы видите дорогу, по ней во времена оккупации люди уходили в горы, чтобы не быть угнанными в Германию. Внизу, у начала дороги, висело объявление, оно заканчивалось словами: «Хто не зъявится в Управлении Праци згидно даному оглошению, буде покараний смертю!» Но люди предпочитали смерть рабству. Многие из тех, кого немцы поймали в этих горах, попали в клайчевский лагерь…
Через три часа после начала экскурсии, как и обещал экскурсовод, они оказались в парке, у гостиницы, рядом со знаменитым источником. Патриарх местных вод — полуторасотлетний «Йоахим» — вытекал из крана, прозрачный, солоноватый, равнодушный к своей и чужой славе.
— Товарищи, — объявил экскурсовод на прощанье, — фотографии будут готовы дня через три. Образцы смотреть на доске объявлений: Главная площадь, два. Рядом с районным отделением внутренних дел. Спасибо за внимание!
Войдя к себе, Кремер закрыл номер на ключ, приступил к тщательному осмотру.
Все было в том же порядке: машинка, стопа чистой бумаги, «Справочник флотов», наполовину засунутые в ящик стола «Нравы обитателей морских глубин». В корзине для бумаг, ужасно непрактичной, из которой все вываливалось, лежали разорванные клочки с описанием брачной жизни глубоководных.
Кремер начал с портфеля, перешел к футляру машинки, дотошно оглядел ниспадавшее с кровати покрывало. Для детального осмотра времени было не очень много: с минуту на минуту могли появиться Шкляр либо Вероника, чтобы вместе идти на лекцию. Осмотрев все, Кремер снова вернулся к портфелю.
Кто-то определенно притрагивался к вещам, пока он ездил на экскурсию…
У двери послышались шаги.
— Алло! — Это была Вероника.
Он не ответил. Портфель могла передвинуть и горничная. Но она не заглянула бы под матрас, не исследовала бы футляр пишущей машинки. Наконец, ее не интересовали глубоководные — в корзине определенно не хватало бумаг.
— Вы готовы? — снова крикнула Вероника.
— Сейчас иду.
Он поднялся с колен, поправил складку на брюках, осторожно, чтобы не скрипел замок, повернул ключ. Сомнений не было: за время его отсутствия все вещи в номере были тщательно осмотрены.