Время героев ч. 2(СИ завершена)
Шрифт:
— Контакт! Назад, назад!
— Молот — один, готов к удару. Давайте назад!
Водитель головной машины нажал на газ со всей дури, машина уже была на задней передаче и рванулась назад по улице со всей дури. А вот водитель второй машины оказался менее опытен. Он не включил вовремя заднюю передачу и потерял на включении как минимум секунды две — надо было понять, что происходит, выжать сцепление, врубить передачу и давануть на газ. Этого времени у него не было — он только успел подоткнуть заднюю передачу, как головной внедорожник долбанул по его машине, да так, что их тряхнуло, и от неожиданности он забыл нажать на газ. Но на обоих машинах стояли дизели,
— Один из агрессоров упал! Выстрелы!
— Контакт!
— Красный свет, красный свет!
Оператор управления огнем Громовержца-6 отбарабанил на клавиатуре необходимую комбинацию.
— Готов открыть огонь. Орудия стабильны, питание подано.
— Отсчет от машины, множественные цели на пять-три, цели выдал!
— Подтверждаю, есть цели. Огонь осколочно-фугасными в опасной близости от дружественных войск!
— Ожидай. Они слишком близко…
Операторы, сидящие на высоте примерно три километра над землей, с тревогой наблюдали за тем, как два сцепившихся тяжелых внедорожника проламываются назад по улице. Видели они и боевиков, ведущих по ним огонь.
— Они остановились! Машины не могут дальше продвигаться!
Было видно, что вторая машина развернулась и зацепилась за давно переполненный огромный мусорный контейнер.
— Мосин — один покидает машину!
— Гром — один, Мосину — один, укрыться! Мы начинаем огневой налет! Заорал оператор связи в микрофон
Ответа не было.
— По целям на пять-три огонь!
— Огонь! — подтвердил и оператор управления огнем, нажимая классную клавишу
Забухало осколочно-фугасными пятидесятисемимиллиметровое орудие — и внизу, в мельтешении человеческих фигурой встали светлые кусты разрывов…
Гранатометчик «справа-вверху» выстрелил — но и для него резкость, с которой большой, грузный внедорожник кяффиров рванулся назад — была неожиданностью. Боевикам, когда отправляли их на задание, сказали, что кяффиров желательно взять живыми, но если не получится — иншалла, на то воля Аллаха, можно и мертвыми. Поэтому — гранатометчик сначала целился в моторный отсек, но когда загремели выстрелы и один из братьев упал замертво — он перевел прицел на пассажирский салон, намереваясь поразить сидящих в машине ракетой через крышу. Однако — ракета попала не в пассажирский салон, а в моторный отсек, как он и до этого хотел, причем в самый передок машины, в район радиатора. Сверкнула вспышка и у машины, в которую он стрелял, вздыбился капот — но ход она не потеряла…
— Назад, назад!
— Черт!
Полыхнула вспышка — и перед глазами водителя, изо всех сил жмущего педаль газа и даже не видящего, куда он едет, вздыбился капот — но это было даже хорошо. Укрепленный капот прикрыл лобовое стекло, тоже нестандартное — от пуль боевиков, ни капот, ни стекло не могли по отдельности остановить автоматную пулю, но так, вместе, смогли…
Удар! Машину тряхануло, и водитель понял, что это Мосин — два, он не успел дать задний ход — и сейчас его машина толкала назад не только себя саму, но и машину Мосина — два. Барабанили по железу пули, уже пахло дымом, заходился в истошном реве двигатель — но он работал и они ехали. Ехали!
— Мосин — два,
Двигатель, сделавший и так больше, чем он мог для спасения сидящих в машине людей, взревел на немыслимо высокой ноте — и захлебнулся…
— Из машины! Быстро!
Водитель и пассажир машины Мосин — один выскочили почти одновременно, не забыв оружие и прикрываясь от градом летящих пуль распахнутыми дверцами машины, в которых были вделаны бронепластины. Водитель машины бросился на землю, но стрелять не стал…
— Под машину! Укрыться! Живо!
В этот момент где-то там, на высоте, в непроглядной ночной темени заработала установленная на самолет автоматическая пушка — и узкую, высвеченную только вспышками очередей теснину улицы осветили ярко-желтые костры артиллерийских разрывов…
Оператор разведки, дав увеличение, рассматривал место, где на русских спецназовцев была организована засада. Сейчас грузовик, перекрывавший дорогу, горел, искореженный несколькими прямыми попаданиями, фигурки, которые до этого бежали за машиной, стреляли — это было похоже на тонкие как паутина раскалено-белые нити — лежали как куклы, разбросанные по ковру маленькой девочкой, которой надоело с ними играть. Некоторые еще шевелились.
— Сопротивление подавлено. Дай еще тридцаткой.
— Есть, огонь малым, короткими очередями, цели пять-три — начали!
Огонь тридцатимиллиметровой мотор-пушкой Гатлинга не был похож ни на что другое, несколько тысяч выстрелов в минуту, сплошная стена огня. Самолет, когда пушка давала залп — пробивала мелкая зубодробительная дрожь — а внизу на земле это выглядело как светлая, широкая дорожка, брызжущая искрами, как разливаемый по формам расплавленный металл…
Тридцатимиллиметровые снаряды сожрали улицу, уничтожив тех, кто еще оставался в живых…
Тяжелый штурмовик — это нечто, ты боишься его даже тогда, когда он на твоей стороне. Араб, он же Мосин один-один [82] не хотел знать, как это бывает, когда ты — против, хотя он слышал рассказы того же подполковника Тимофеева: не уточняя когда и в какой стране это было, он рассказал, как один раз пришлось скрываться от охотящегося за ним североамериканского штурмовика AC-130H, примерно то же самое что и наш Громовержец — семь, только похуже. Таких как подполковник Тимофеев было мало — обычно если за тобой охотился тяжелый штурмовик, рассказать как это было ты уже не мог. Выживших в таких случаях обычно не бывает.
82
Мосин один-один — оперативный позывной, член экипажа машины Мосин — один, номер первый. Араб — постоянный позывной, он не меняется в зависимости от операции. Спецназовцы предпочитают именно постоянный позывной, который никогда не меняют, потому что сменить позывной — дурная примета.
Визжащие над головой, бьющие по железу пули утихли сразу, как раздались первые разрывы — и Араб сразу определил — пятьдесят семь миллиметров, полуавтоматика, бьет осколочно-фугасными. Осколки истребляли боевиков как саранчу, боевики заметались в поисках укрытия — но укрываться тут было негде. Напоследок, Громовержец дал залп из мотор-пушки, и вот это было по-настоящему страшно. Грозный рев, алые просверки молний, бьющих с неба по земле, и сплошная стена разрывов. Араб лежал, обхватив голову руками, и ждал…