Время и пространство как категории текста: теория и опыт исследования (на материале поэзии М.И. Цветаевой и З.Н. Гиппиус)

Данилова Юлия Юрьевна

Попытка выявить и описать особенности гиппиусовской пространственной модели, определить основные средства и способы ее репрезентации в контексте поэтического творчества З.Н. Гиппиус позволяет в качестве выводов привести следующие положения:

1. Художественное пространство у З.Н. Гиппиус определяется прежде всего субъективным авторским мировосприятием в его тесной связи с философско-аксиологической традицией: так, пространственная гиппиусовская модель соотносится с поэтикой двоемирия, идущей от древнегреческого философа

Платона и получившей основательную разработку в трудах мыслителя начала XX века Вл. Соловьева.

2. Авторскую модель пространства в целом можно определить как антропоцентрическую, поскольку определяющим началом у Гиппиус становится

Человек и его внутреннее пространство. Подобное понимание обусловило специфику пространственной структуры в поэтическом контексте З.Н. Гиппиус: она представлена тремя основными составляющими – это взаимообусловленность пространства миробытия, Я-субъекта и близкого к реальному географического.

3. Интерпретация лексико-семантического уровня репрезентации художественного пространства в поэтическом контексте З.Н. Гиппиус осуществляется с учетом специфики трехчастной авторской пространственной модели: первая (пространство миробытия) представлена набором таких основных лексем, как небо, земля и их эквивалентами верх – низ, там – тут/здесь, круг и его синонимами (абсолютными и контекстуальными) и дериватами; в состав второй входят лексемы, которые в своем национальном, общеязыковом значении не имеют даже фрагмента пространственной семы, однако в поэзии Гиппиус они составляют ядро семантического поля «пространство Я-субъекта» (сердце, душа, глаза, я/во мне, одиночество, грех, любовь, счастье, разлука, горе и пр.); основой третьей (близкое к реальному географическое пространство) служат топонимы (Россия, Киев; Сицилия, Ирландия, Англия; Зимний дворец, площадь Сената; Нева), а также косвенно антропонимы, поскольку ядерную их семантику можно определить как темпоральную (Петр I, Николай, Керенский, Ленин, Бронштейн – Россия (Петербург) и Совдепия (Ленинград).

4. Основными репрезентативными единицами, определяющими специфику грамматической организации пространственной модели З.Н. Гиппиус, являются имена существительные, субстантивы, местоимения и прилагательные, основная функция которых – номинативная и функция качественной характеристики, степени признака, а также глаголы, выступающие основным средством изображения автором динамического (у Гиппиус постоянно сужающегося) пространства; во-вторых, поэтический синтаксис З.Н. Гиппиус, отличительной чертой которого являются параллелизм конструкций, также односоставные предложения, что позволяет гиппиусовский синтаксис определить как экспрессивный.

5. На уровне структурной организации поэтических текстов пространственная модель З.Н. Гиппиус репрезентируется большей частью посредством вертикального контекста (несомненно обусловленного поэтикой двоемирия), определяющего самопозиционирование Я-субъекта (центральное, промежуточное положение), хотя горизонтальный, во многом переосмысленный, тоже имеет место быть (мотив кругового сужающегося пространства); в целом структура многих поэтических гиппиусовских текстов представляет собой концентрические круги, представленные преимущественно кольцевой, рамочной композицией, системой заглавий, повторов и «авторскими циклами».

6. Гиппиусовская модель художественного пространства представляет собой разноуровневую структуру, актуализация которой осуществляется практически на всех языковых ярусах в полной мере: преимущественно репрезентируется посредством лексических средств языка и с учетом специфики структурно-композиционной организации текстов.

Заключение

Время и пространство как основные формы существования материи находят самые разные обрамления и виды отражения в текстовом поле поэтов, особенно значимы и концептуально эксплицированы эти категории в творчестве поэтов-философов, мыслящих и чувствующих неординарно. К таковым относятся Марина Цветаева и Зинаида Гиппиус. Многомерность

временных и пространственных планов, эксплицированных в стихотворениях этих двух поэтов, несомненно связана со сложностью и многослойностью самого времени-абсолюта и пространства-мира, в которых они оказались. Во-первых, они родились в одной стране, в царской России, довелось им жить в новой, послереволюционной России, в СССР, в ведущих капиталистических государствах Европы. Но, к сожалению, как это обычно бывало в России, Родина оказалась неблагосклонной к любящим ее детям: одна так и не вернулась и нашла вечный приют во Франции, другая – вернулась, но погибла в нищите. Так, и Марина Цветаева, и Зинаида Гиппиус часто оказывались на перепутье, на пересечении времен и макро-и микропространств. Особенно «космически» мыслила Цветаева: она чувствовала ответственность за все те страны (за все пространства), в которых волею судьбы оказывалась. «День и ночь, день и ночь думаю о Чехии, живу с ней, с ней и ею, чувствую внутри нее: ее лесов и сердец. Вся Чехия сейчас одно огромное человеческое сердце, бьющееся только одним: тем же, чем и мое… Глубочайшее чувство опозоренности за Францию, но это не Франция: вижу и слышу на улицах и площадях: вся настоящая Франция – и толпы и лбы – за Чехию и против себя.

До последней минуты и в самую последнюю верю – и буду верить – в Россию: в верность ее руки» [цит. по: Труйя 2004: 383].

Во-вторых, оба поэта были личностями с чрезвычайно сложным, противоречивым характером, что не могло отразиться на их творческом почерке: часто одни и те же пространственные или временные образы (дом, Москву, ночь) поэты видели совершенно в разных тонах, многомерных и не подлежащих логическому объяснению.

Что же сближает этих двух очень разных, на первый взгляд, (в первую очередь в плане значимости в истории русской поэзии) авторов?

1. Несомненно, это само реальное время и пространство. Цветаева и Гиппиус жили в одно время, создавали свои произведения в один период Серебряного века. Жили в одном и том же государстве, из которого часто выезжали, жили подолгу в европейских странах: Чехии, Германии, Франции. Эти два поэта видели один и тот же мир, резко меняющийся, такой разный в одно и то же время, которое было всегда несколько «не их».

2. Оба поэта – женщины, причем обе утверждали, что они «поэты», а не «поэтессы». Это сильные личности, сверхсамостоятельные, самодостаточные, обособленные и оторванные от окружающих их людей, всегда осознававшие, что они стоят намного выше, чем все остальные; эгоцентризм, взгляд на время и пространство «свысока», «оттуда» – характеризовали и Марину Цветаеву, и Зинаиду Гиппиус. Поэзия их, глубокая, философская, метаинди-видулизированная, – своего рода протест против традиционных тем женской поэзии (христианская и романтическая любовь, семейное счастье, материнство).

3. Эти два автора, для которых характерны рефлексия, самоуединение, были средоточием своих миров; абсолютное бытие они видели и понимали как бытие вне времени и пространства. С этим связано использование ими «вечных» лексем, включение их в единую лексическую систему языковых элементов, принадлежащих разным народам и разным эпохам. Демонизирование своей судьбы, осознание своего предначертания, подверженность наитию наложили отпечаток именно на специфике построения временно-пространственной модели.

4. У поэтов категоризация временных и пространственных образов строится на оппозициях: реального / ирреального, физического / метафизического, вертикального / горизонтального, субъективного / объективного, статического / динамического, ядерного / периферийного, открытого / замкнутого, точечного / линеарного и т.д.

5. И Марина Цветаева, и Зинаида Гиппиус жили, чувствовали словом, их поэтический язык настолько изящен и экспрессивен, что именно лексический (словесный) уровень становится ведущим в репрезентации смыслокомплексов и концептов, самыми значимыми из которых нам представляются время и пространство. Тексты этих поэтов – пример отражения философии языка.