Время и пространство как категории текста: теория и опыт исследования (на материале поэзии М.И. Цветаевой и З.Н. Гиппиус)

Данилова Юлия Юрьевна

Поэтическую пространственную географию можно также условно разделить на две группы – это пространство внутри России (Урал, Киев), запредельное пространство относительно России (Таормина, Сицилия, Бельгия, Ирландия, Англия, Канны, Корсика, Лондон, Финляндия, Бельгия, Монако). Здесь особенно значимыми становятся наблюдения Е.А. Гаврищук, которая в результате исследования и описания феномена петербургского текста Гиппиус отмечает, что «в рамках географического пространства имеет важное значение оппозиция свое («наше», «культурное», «безопасное», «гармонически организованное») -чужое («их-пространство», «чужое», «враждебное», «опасное», «хаотически организованное»)». Развивая мысль, далее исследователь пишет о том, что «в период революционных потрясений свое географическое, общественное пространство начинает осмысляться лирическим субъектом как попавшее во власть дьявола и потому как духовно чуждое, даже враждебное

человеку – чужое, и напротив – чужое начинает оцениваться как близкое духовным устремлениям, свое» [Гаврищук 2004: 15]. В свою очередь заметим, что наряду с данной интерпретацией своего и чужого пространства, возможна и несколько другая: смысловая модификация обусловлена и тем фактом, что ранее свой и чужой являлись качественными показателями совершенно иной концептуальной парадигмы, т.е. в рамках поэтической космологии – умопостигаемых земного пространства и инобытия. Так, земное пространство мыслилось как пограничное, переходное для временного пребывания в нем лирического субъекта, поэтому понятие свое вообще отсутствовало как качественная его характеристика. Она появляется именно во время идеологического раскола общественного мнения в России начала XX столетия. У Гиппиус это подтверждается также наличием притяжательных местоимений моя, мой, своя и прилагательных родная, родимая, дорогая, милая и т.п.

О Россия, моя страна!Не единая ль мука крестнаяВсей Господней земле дана?Почему, сентябрь 1917, СПб.Если гаснет свет – я ничего не вижу <...>Если человек зверь – я его ненавижу.Если человек хуже зверя – я его убиваю.Если кончена моя Россия – я умираю.Если, февраль 1918, СПб. Господи, дай увидеть!Молюсь я в часы ночные.Дай мне еще увидетьРодную мою Россию.Как Симеону увидетьДал Ты, Господь, Мессию,Дай мне, дай увидетьРодную мою Россию.Господи, дай увидеть!..

В контексте реального близкого к географическому пространства нам представляется возможным и целесообразным выделить историческое пространство, основными средствами репрезентации которого являются прямые и косвенные номинации или указания на некоторые исторические события такие, как основание Петербурга (Петр I), восстание декабристов на Сенатской площади (Николай I, Рылеев, Трубецкой, Голицын), русские революции (Лев Бронштейн, Владимир Ленин, или Ульянов, Николай II, или Ника, Ллойд Джордж, Керенский и др.), различные названия северной столицы (Петербург, Петроград, Ленинград), имена современников З.Н. Гиппиус (Белый, Блок, Мережковский, Розанов, Бунины, Венгерова, Соловьева, Иванов, Злобин и др.). Историческое пространство, таким образом, обусловлено прецедентными онимами, которые в контексте поэтического творчества Гиппиус выполняют прагматическую функцию и становятся основным средством создания межтекстового культурно значимого пространства.

Функционально-семантическая направленность воссоздания объективно воспринимаемого пространства в дискурсе З.Н. Гиппиус характеризуется тем, что онимы (в большей или меньшей степени соответственно) служат базой для построения пространственной модели, при этом данные референциальные знаки отсылают к определенному пространственно-временному континууму, который является фоном для изображения реальных исторических персонажей, событий и места действия.

Структура и композиция как способ моделирования пространства

Данный параграф посвящен исследованию категории пространства и текстового пространства как структурно-смыслового целого. Целостность пространства художественного текста предполагает выбор стратегических намерений и целей, следовательно, категория цели становится базовой для определения идиостиля, представляющего в конечном итоге образ автора. Задавая отбор и организацию языковых средств, идиостилевые черты проявляются и реализуются через языковые средства.

Структура многих поэтических произведений З.Н. Гиппиус представляет собой концентрические круги размышлений с радиусами опорных идей. В этом плане можно говорить об архитектонике поэтических текстов З.Н. Гиппиус по аналогии с «Божественной комедией». Тем более это оправдано, поскольку дантевская тема находит свое непосредственное развитие в гиппиусовском творчестве, например, в поэме «Последний круг (И новый Дант в аду)». В

этом смысле особое значение в структурно-композиционной текстовой организации играет художественный прием кольцевой (рондо) и рамочной композиции.

Минуты уныния...Минуты забвения...И мнится – в пустыне я…Сгибаю колени я,Молюсь – но не молитсяДуша несогретая,Стучу – не отворится,Зову – без ответа я…Душа словно тиноюОкутана вязкою,И страх, со змеиноюКолючею ласкою,Мне в сердце впивается,И проклят отныне я…Но нет дерзновения.Кольцо замыкается…О, страны забвения!О, страны уныния!Страны уныния, 1902

Внутреннее чувство страха, тревоги и волнения, опутывающее, обволакивающее и поглощающее лирического героя, определяется несколькими факторами. Во-первых, за счет структурной организации – рамочной композиции, которая сама предельно символична. З.Н. Гиппиус избирает форму кольца, где начало и конец стихотворения – ступени развития макротемы (образа-символа круга), поэтому они тесно связаны друг с другом и служат средством экспликации авторского идейного замысла: изображение одиночества человека в этом бренном мире, замкнутость, отчужденность его существования и, следовательно, душевной трагедии. Во-вторых, особое значение приобретают и грамматические специфические черты гиппиусовского поэтического синтаксиса: синтаксический параллелизм конструкций и элементы анафорического оформления также служат одними из ведущих способов актуализации замыкающего лирического субъекта пространства, в результате чего и возникает восходящая семантическая градация. На уровне лексико-семантической организации текстового пространства основным его способом выражения становятся собственно лексема кольцо и сам образ, который возникает в условиях творческих гиппиусовских традиций. Кольцо становится символом динамического замыкающегося пространства, созданного посредством другого, во многом окказионального – образа змеи, репрезентация которого осуществляется даже на фонетическом уровне, т.е. с помощью звукового символизма (глухих свистящих и шипящих звуков [с], [ш], [ц], [ф]). В целом перечисленные средства и способы репрезентации авторской пространственной модели являются в творчестве З.Н. Гиппиус устойчивыми и характерными для многих ее поэтических текстов.

Круг (кольцо) в поэтических произведениях З.Н. Гиппиус не только один из излюбленных образов для обозначения трагического (что отмечалось нами неоднократно), но и своего рода форма поэтического текста, форма его структурной организации. Мы отмечали, что у З.Н. Гиппиус встречаются случаи актуализации образа круга посредством сильной позиции. Позиция заглавия – всегда смысловая и/или композиционная доминанта, обусловливающая сущность и развитие авторской идеи, всю многомерность и стереообъемность субъективного семантического пространства:

Все кругом

Страшное, грубое, липкое, грязное,Жестко-тупое, всегда безобразное,Медленно рвущее, мелко-нечестное,Скользкое, стыдное, низкое, тесное,Явно довольное, тайно-блудливое,Плоско-смешное и тошно-трусливое,Вязко, болотно и тинно застойное,Рабское, хамское, гнойное, черное.Изредка серое, в сером упорное,Вечно лежачее, дьявольски косное,Глупое, сохлое, сонное, злостное,Трупно-холодное, жалко-ничтожное,Непереносное, ложное, ложное!Но жалоб не надо; что радости в плаче?Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.1904, СПб.

Данное стихотворение уникально в нескольких аспектах. Во-первых, оно построено на однотипном использовании субстантированных прилагательных в роли номинативов, которые, выстраиваясь в один ряд, создают градуальную характеристику пространства. Однородные определения способствуют детализации пространства, помогают создать его яркий зрительный образ, который наделяется качественными характеристиками, служащими основным средством воссоздания эмотивного пространства данного поэтического текста З.Н. Гиппиус. Во-вторых, данный ряд формирует неразрывную цепочку с заглавием, являющуюся органичной суммой сегментов, в то же время представляющей собой некое единое целое. Заглавие и поэтический текст в приведенном примере представляют собой не только смысловое, но и структурное единство, поскольку их отношения в целом можно определить как синтагматические: сам текст представляет собой гармоничное продолжение и развитие темы, заданной в заглавии. Если использовать термины теории актуального членения, заглавие можно определить как тему, а однородные субстантивы-определения – как рему.