Время инверсий
Шрифт:
– Я услышал, – вместо этого сообщил он. – Хорошо, работайте. Инквизиция понимает вашу озабоченность становлением офиса, но и расследование бросать не следует. Светлых мы оповестим. Все.
Инквизитор встал. Швед тоже.
Едва он закрыл дверь за гостем, в спальне снова зазвонил мобильник.
– Да твою же ж мать! Будет мне покой сегодня или нет? – в голос выругался Швед и пошел отвечать.
К его удивлению, звонили не свои и не Светлые. Звонил человек, причем незнакомый.
Девушка.
– Здравствуйте, – не очень уверенно поздоровалась она. – Мне
– Я слушаю.
Швед помимо воли напрягся. Таким голосом и тоном обычно просят о помощи смертельно больному родственнику.
– Мне сказали… что вы можете помочь.
«Так, – подумал Швед. – Надо решать все по очереди».
– Кто сказал? – уточнил он.
– Саня Перебасов.
Швед напрягся еще больше.
Саня Перебасов был другом его детства и юности. И дружили они крепко, пока Шведа не инициировали. Увы, у Сани не обнаружилось ни малейших задатков Иного, и Швед одно время тщетно пытался получить квоту на вампирскую или оборотническую инициацию, но квоты выбирались еще на уровне столицы, и в Николаев за несколько лет так ни единой лицензии и не попало. Саня напрямую ничего не знал об Иных, но, естественно, догадывался, что с другом произошла какая-то феноменальная перемена, особенно после случая, когда Швед наплевал на запреты с правилами и не позволил умереть от пневмонии Саниному отцу. Заядлый рыбак, он в феврале провалился под лед и едва не сгорел в считанные дни. Естественно, Швед получил феноменальный втык – и из Одессы, и из Киева. Зато друг Саня перестал на него дуться, хотя в целом очень болезненно пережил охлаждение отношений со Шведом. Скорее всего он просто понял: бывший друг молчит не из вредности или гордыни. Он действительно не может ничего рассказать.
Саня со Шведом уже не выглядели ровесниками – Перебасов казался старше лет на десять – пятнадцать. Вероятно, это плохо соотносилось с одной из Саниных ранних теорий относительно произошедшей со Шведом перемены (спецслужбы). Теперь Саня уверовал в, как он сам выразился однажды, потусторонность перемен во Шведе. Швед в ответ смог только грустно улыбнуться, потому что больше ничего ему и не оставалось.
В последний раз Швед столкнулся с Перебасовым на улице незадолго до ухода в кругосветку. Встреча вышла короткой и скомканной: привет-привет, как дела, да помаленьку. Не более.
И вот – неожиданный звонок и ссылка на знакомое имя.
– Алло, вы меня слышите? – переспросила девушка, потому что Швед надолго замолчал.
– Слышу, – глухо отозвался Швед. – Где вы находитесь?
– На «Евбазе».
Еще один штришок. «Евбаза» – сокращение от названия «Еврейский базар», которое носила пивная здесь же, внизу, в соседнем строении с Параджановским домом и бывшей «Викторией».
– Ждите, я сейчас спущусь, – сказал Швед и нажал отбой.
Нажал – и застыл с телефоном в руке.
– Вот же ж! – бросил он в сердцах.
У него было странное предчувствие, что все окажется сложнее, чем можно предположить, но в то же время Швед был уверен: пойти надо. Как всегда, он не понимал, на чем конкретно зиждется эта уверенность, однако, как и всякий интуитик,
Переодеваться было глупо, поэтому Шведу осталось только носки надеть да легкие летние кроссовки. С ключами он поступил как привык: запер дверь изнутри, оставил ключи на тумбочке в прихожей, а сам вышел на лестницу через Сумрак.
На нижнем этаже он вторично ушел в Сумрак – неохота было обходить дом, и Швед цинично прошел через ресторан в помещении бывшей «Виктории». Где-то в области сердца кольнуло – все-таки с «Викторией» была связана большая и очень важная часть его жизни, да и жизни большинства украинских Темных тоже. Вон, кстати, кто-то из коллег отдыхает за угловым столиком. И с ним две женщины, не Иные.
Швед пригляделся. Ага, вампир. Лицо незнакомое, но сумеречный облик – дело такое, может со временем и измениться.
Вампир поднял голову и встретился взглядом со Шведом. Узнал, оскалился, даже чуть привстал и поклонился. Швед просто кивнул – вампир был, возможно, и знакомый, но сейчас опознать его было довольно трудно, да Швед не особо и пытался. Развлекайся, Темный, твое право…
Внутри ресторана из Сумрака Швед выскальзывать не стал, незачем попусту пугать посетителей. Вышел ровно в тот момент, когда миновал входные двери, так, словно просто покинул ресторан обычным манером. Мир снова обрел краски и привычные звуки, ауры людей поблекли и стали почти неразличимыми. До «Евбазы» осталось полста метров.
Войдя в пивную, Швед сразу вычислил ее. Во-первых, она была единственной молодой женщиной в зале (второй женщиной была тетка в синем халате за стойкой). Во-вторых, только она сидела за столиком в одиночестве, и вокруг образовалась очень показательная пустота – люди подсознательно старались держаться от этой девушки подальше, потому что от нее веяло бедой. Швед не удержался и мельком прощупал ауру; что-то в ней было такое, на что следовало обратить внимание, но в первые секунды Швед не понял, что именно.
– Здравствуйте, – поздоровался Швед и сел напротив нее.
Девушка ответила почти беззвучно, только губы чуть шевельнулись.
Рядом с ней на столе стояла бутылочка какой-то синтетической слабоалкогольной дряни и пустой стакан. Стакан был чистый, бутылочка – неоткупоренная. Наверняка купить выпивку заставила тетка-барменша, чтоб никто не смел занимать столик без заказа.
Швед обернулся, как раз перехватив укоризненный взгляд барменши.
– Светлого! – громко сказал Швед, глядя на нее в упор.
Тетка отвела взгляд и молча потянулась сначала к чистому бокалу, потом к кранику.
Швед вновь повернулся к девушке. Была она миловидная, но на вкус Шведа излишне худая, хотя и не до такой степени, как селедки-манекенщицы. Все портил отпечаток беды – в хорошие времена девушку смело можно было называть красавицей, и это не прозвучало бы дежурным комплиментом, скорее констатацией факта.
– Рассказывайте. Сначала – откуда вы знаете Перебасова.
Это Шведа и правда интересовало: она назвала друга детства Саней, хотя по возрасту вполне годилась ему в дочери.