Время Изерлона
Шрифт:
Правда, Мари эта дружина казалась несколько подозрительной. Уж очень воинственные речи произносил теперь на трезвую голову Дик Джонс. Пьяная драчливость — это одно, а осознанная агрессивность…
Потом вроде бы немного успокоилось, беспорядки вспыхивали все реже, мистер Кравчик снова стал регулярно появляться в гараже, ворча, — мол, распустились, пока он пекся о судьбах родины и демократии. Работники шептались за его спиной: меньше бы думал о высоком, а больше — о хлебе насущном, прибыли упали, зарплату бы повысить… Тимми и Уоррен уволились, найдя место получше.
Мария Сюзанна Беккер пока держалась, но ясно было, что надо
Но прежде, чем она задумалась об этом всерьез, большая политика перевернулась вверх дном — и на этот раз республиканцы были ни при чем.
Мари далеко не сразу решилась позвонить миссис Бьюкок. Сперва стеснялась, потом боялась, что старушка уже забыла о ней, — но та, едва увидев лицо Мари на экране комма, просияла, назвала ее «деточкой» и мягко, но настойчиво предложила немедленно приехать в гости.
Вдова прославленного полководца жила в пригороде с уютным названием Зеленые Поляны, и дом у нее был уютный — маленький коттеджик с крохотным садом, типовая муниципальная постройка, впитавшая, видимо, мягкую решительность своей хозяйки. Калитка настоятельно советовала зайти, короткая дорожка, мощеная бетонной плиткой, — поскорее добраться до крыльца, три ступени — шагнуть…
— Здравствуй, — сказала миссис Бьюкок. — Заходи. Как раз пирожки поспели.
— Уютно тут, — повторила Мари вслух.
— При первой же возможности освободила казенную квартиру, — ответила миссис Бьюкок.
И Мари уловила непроизнесенное: "Там слишком многое напоминало".
Она представила себе, каково это — жить там, где все напоминает, и знать, что больше — никогда. Каждое утро просыпаться в той же комнате и в той же постели…
А я? Смогла бы я изо дня в день жить на Изерлоне — без него? Там, где всякая мелочь связана с тем временем, когда мы были вместе и были счастливы… как живет сейчас миссис Ян. Ох. Я тоже помню и тоже знаю — никогда больше. Но все-таки я изменила всю мою жизнь, и ребенок!
У миссис Ян и этого нет.
Старая женщина зорко посмотрела на молодую, но сказала только:
— Пей чай. И пирожки ешь, не стесняйся.
Мари отняла руку от живота — надо же, положила ее машинально и не заметила… Стало неловко и жарко.
— Не хочешь — не рассказывай, — добавила миссис Бьюкок, помолчав. — Но мне кажется, тебе нужно с кем-то поговорить. Почему бы не со мной?
…Я так его любила. Он был… не умею я объяснять. Он был лучше всех. Самый красивый, и самый сильный, и самый умный, и самый отважный, и самый добрый. Единственный. Без него пусто и холодно. Я знаю, что мне нужно жить дальше — мне есть, ради чего… ради кого. Но так иногда одиноко… Все мои друзья остались там, в крепости, держат на своих плечах что-то очень важное, доставшееся им от нашего адмирала, и я тоже хотела бы подставить плечо под этот груз — но не могу. У меня теперь другая забота, не такая великая… да важнее у меня и нет. Может быть, вот ради этого я вообще родилась на свет — ради моей заботы. Как вы думаете, я справлюсь?
— Конечно, справишься, — улыбнулась миссис Бьюкок. — Все справляются. Что ж ты думаешь — ты первая женщина во вселенной, которой предстоит воспитывать ребенка?
Разве я произнесла — ребенок? А, неважно. Она все понимает, в ее-то годы, она меня насквозь видит.
Жаль, она не
И — никогда прежде Мари не встречала человека, который так умел бы слушать.
Проговорили до сумерек, и только на обратном пути домой Мари сообразила, что рассказала о себе больше, чем, как ей казалось, вообще знала о своих горестях. Стало совестно: совсем заболтала старушку. Но вроде бы та не только не возражала — поощряла. Может, и ничего?
А ведь она совсем одна, у нее вовсе никого не осталось, на старости-то лет.
Если я ей не надоела за сегодня, надо будет навещать почаще.
Генерал-губернатор Оскар фон Ройенталь вызывал у бывших граждан Альянса сложные чувства. Он не свирепствовал, но кровь погибших на площади Нгуен Ким Хоа, а потом и при подавлении беспорядков по всей территории бывшего Альянса, была на его руках. Он сохранил работающие структуры управления, перехватив вожжи у сметенной Рейхом коррумпированной верхушки и одновременно не мешая привычно функционировать среднему звену, и жизнь, пожалуй, стала бы налаживаться через какое-то время… но он был враг, захватчик, ставленник победившего авторитарного режима, олицетворение погубителей республики. От него все время ждали подвоха. Он еще проявит свою черную сущность!
Когда генерал-губернатор взбунтовался против своего кайзера, добрая треть бывшего Альянса полюбила его со всей страстью. Остальные две трети составляли не полюбившие и равнодушные, но равнодушных было меньшинство.
Новые Земли кипели, кипел Хайнессен, и гараж на Гринфилд Лейн не остался в стороне. Его сотрясали ежедневные дебаты. Побросав гаечные ключи и отвертки, механики сходились вокруг самого горластого — Салли Молина — и, начисто забыв о работе, вдохновенно спорили о политике. Прибегал мистер Кравчик, полный праведного гнева, в груди его клокотал возмущенный вопль: "А ну-ка по местам и за работу, разгильдяи!" — но прежде чем хозяин успевал высказаться, он слышал чью-нибудь возмутительную реплику, с которой был категорически не согласен, и втягивался во всеобщий хай.
Мари старалась не вмешиваться в диспуты, — что она понимала в политике? — но товарищи не давали ей отмолчаться. Она особо о себе не распространялась, но и не скрывала ничего — и о ее военном прошлом, Изерлоне и погибшем женихе в общих чертах было известно. Поэтому считалось, что у нее непременно должно быть веское мнение по животрепещущим вопросам.
— Мэри-Сью, ну скажи, ведь я прав? — горячился Фил Коннор. — Не воспользоваться обстоятельствами было бы глупо и даже преступно! Мы должны все, как один, поддержать генерал-губернатора, чтобы когда он свалит кайзера, добиться от него независимости!
Разумеется, немедленно вступили несколько голосов, считавших, что нужно, наоборот, всячески подрывать позицию мятежного наместника и затем договариваться с кайзером. Волновались и шумели те, кто полагал всякие сговоры с Рейхом предательством памяти погибших за демократию: бить Ройенталя, потом добраться до Изерлона и вместе с изерлонцами побить кайзера!
— Ты в своем уме? чем ты собираешься бить рейхсфлот? гаечным ключом? на Изерлоне щепоть военных и горстка крейсеров, а Яна Вэньли больше нет! Мэри, ну скажи ты этому дурню, ты же знаешь, что там на Изерлоне!