Время камней
Шрифт:
— Вы уверены? — голос Нармина прозвучал на удивление серьезно, Сафиру даже показалось — с надеждой.
— Разумеется, — посол улыбнулся. — Мы с вами поговорим об этом позже, если вы не возражаете.
Нармин несколько мгновений внимательно смотрел на казантарца, словно обдумывая его предложение.
— Конечно, милорд, — проговорил он наконец.
— Скажите, кто этот человек? — Дьяк перевел взгляд на Сафира и указал вниз, где на песок вышел воин в черных доспехах с тяжелой секирой. На рогатом шлеме колыхался белый плюмаж, а грудь и спину украшали изображения серебряной змеи. — Надо полагать,
— Не знаю, — признался Сафир, — раньше я его не видел.
— Интересно, кого против него выставят, — проговорил посол, почесывая ленивца между ушами. — Он выглядит довольно внушительно.
Словно в ответ на слова Дьяка на арену выбежали четверо гладиаторов с катанами. Двое держали еще длинные хлысты, которые начали медленно раскручивать.
— Это братья Кад-Ицумы, — сказал Сафир. — Они свободные, живут в Тальбоне года два.
— С востока?
— Да, милорд.
— Значит, с катанами обращаться умеют?
— И очень неплохо, — подтвердил Сафир.
— Поглядим.
Воин в черном с заметной легкостью поигрывал с секирой и поджидал круживших вокруг него противников. Те, однако, нападать не торопились, а расхаживали, словно примериваясь. Прошло несколько секунд, и зрители начали проявлять недовольство. Наконец братья Кад-Ицумы бросились на черного воина сразу с четырех сторон. Гладиатор крутанул секиру, одновременно уходя в сторону, и отбил два клинка. Остальные промазали. Восточные воины взмахнули кнутами, стараясь захлестнуть ноги противника, но тот молниеносным движением обрубил оба хлыста. Кад-Ицумы отшвырнули их и снова атаковали противника мечами. И опять потерпели неудачу: двое были отброшены, а один лишился катаны — ее переломил тяжелый полумесяц секиры. Братья сошлись вместе, что-то обсуждая. Черный воин расправил плечи и направился к ним, держа топор наперевес. Кад-Ицумы заметили это и встретили его яростными ударами. Гладиатор отбил один клинок, уклонился от другого, рубанул поперек груди самого рослого из братьев, подсек ему ногу и, развернувшись, оказался лицом к лицу против оставшихся троих, изрядно растерявшихся.
— А он хорош! — тихо заметил Нармин. — Похож на профессионального воина.
— Возможно, пленный, — предположил Сафир.
— Я бы поставил на него, — проговорил Дьяк, прищурившись.
— Кад-Ицумы никогда не проигрывают, — возразил Сафир, — они еще не показали своей знаменитой сцепки.
— Что это?
— Слаженные действия, когда все прикрывают и помогают друг другу.
— Я видел такое на востоке, в Янакато, — кивнул посол. — Называется «хо-икун». Но теперь их только трое, а они наверняка тренировались в расчете на четверых.
Тем временем черный воин вступил в схватку с оставшимися противниками. Дважды кривые мечи прошлись по доспехам, не причинив им вреда, а затем секира снесла голову одному из братьев. Голова полетела в песок, разбрызгивая кровь. С яростными воплями его сородичи бросились на одинокого гладиатора, полные решимости отомстить. Замелькала сталь. Никто не мог разобрать, понес ли урон черный воин, однако он отбивался и сумел ранить одного из Кад-Ицумов в ногу. Братья попятились от него и, перекинувшись несколькими фразами, возобновили атаку. В этот раз они действовали слаженно, используя друг друга
— Вот оно! — сказал Сафир. — Сцепка! Удивительно.
— Занятное зрелище, — согласился Дьяк, — но это не самые лучшие воины на востоке.
— Вы все еще уверены, что новичок победит? — поинтересовался Нармин.
— Разумеется, — Сафиру показалось, что в голосе казантарца прозвучало самодовольство.
Кад-Ицумы обрушивали на противника частые удары, но тот отбивал их без особого труда, затем воспользовался короткой заминкой, произошедшей в одном из приемов сцепки, и разрубил сначала одного, а затем другого — от плеча до середины груди, с вытягиванием лезвия секиры на себя.
— Браво! — воскликнул Дьяк, рассмеявшись. — Изящная победа.
— Не правда ли? — обратился к нему император, услышавший реплику посла. — Если он победит, надо будет предложить ему вступить в мою армию.
— Ваше Величество не прогадает, — отозвался Дьяк с поклоном.
И снова что-то в его тоне показалось Сафиру странным.
Трупы Кад-Ицумов быстро убрали, и на арену вышел полуобнаженный человек с круглым щитом, копьем и полуторным мечом.
— Это Гразх из Ольсмейла, — сказал Сафир. — Он раб. Часто побеждает, но до сих пор не получил свободу, так как пытался сбежать. Его наказали плетьми, и теперь он должен выиграть пять раз. Тогда его отпустят.
— Я думал, беглых рабов казнят, — заметил Дьяк.
— Совершенно верно, милорд, но для гладиатора каждый день может стать последним, так зачем лишать людей зрелища?
Гразх наступал на черного воина медленно, явно не торопясь нападать. Может, был просто осторожен, а возможно, видел предыдущий бой и по достоинству оценил противника. Мощная рука сжимала тяжелое копье, стальной наконечник медленно покачивался из стороны в сторону. Гладиатор поднял щит, сделал два быстрых шага, одновременно занося оружие, затем последовали длинный прыжок и резкий бросок. Смертоносное жало взвилось в воздух и, описав дугу, замерло в кулаке черного воина. Трибуны ахнули — никто еще не видел, чтобы копье, брошенное с такой силой и со столь малого расстояния, было поймано на лету. Зрители наградили ловкого гладиатора аплодисментами, и даже император Камаэль ударил несколько раз в ладони и одобрительно кивнул головой.
— Этот воин наверняка победит, — проговорил Нармин, обращаясь к Дьяку, — видно, что он много лет имеет дело с оружием. Похоже, вы были правы.
— Бой еще не выигран, — отозвался посол с легкой улыбкой, — но я бы поставил на этого парня.
— Хотите пари? — предложил Нармин.
— Мне казалось, вы не любите подобных забав.
— Ради вас, милорд, я сделаю исключение.
— Какова же ставка? — поинтересовался Дьяк.
— Назовите вы, милорд, — Нармин любезно поклонился.
— С удовольствием. — Посол вынул из-за пазухи голубой прозрачный камень, сверкнувший на солнце. — Это астомарин,треть унции. Согласны?
— Боюсь, ставка для меня слишком высока, милорд, — с запинкой ответил Нармин, уставившись на самоцвет.
— Ничего, я приму из расчета двадцати золотых.
— Но это чрезвычайно низкая цена! — запротестовал Нармин.