Время кобольда

Иевлев Павел Сергеевич

– Так он не интересы Совета, значит, представлял? Не то чтобы я сомневался, но… Кстати, о каких конкретно действиях идёт речь?

Но мой собеседник уже отключился. Я перевёл взгляд на Микульчика. Он только руками развёл.

– Пойдём лучше, я тебе кое-что покажу. Только ты постарайся без нервов, ладно?

– Меня полчаса как признали вменяемым. Я ничего не обещаю.

Хорошо, что он меня предупредил.

***

– Микульчик…

– Да. Всё понимаю. Но я не мог сказать. Мне запретили.

–

Как она тут оказалась?

– Как и остальные.

– Я могу что-то для неё сделать?

– Увы. Лучше, чем здесь, ей нигде не будет. Ещё раз прошу прощения.

– Микульчик, прямо сейчас мне очень хочется тебя отмудохать.

– Тебя только что признали не психопатом. Ты же не хочешь сразу всё испортить?

Я ещё раз посмотрел на безмятежное лицо Марты и закрыл капсулу. Надеюсь, она там счастлива, найдя себе кого-то получше меня. Но, чёрт подери, у меня нет ни единой идеи, как сказать это Михе.

***

– Клюся, а где наш красавчик? Почему я его не вижу?

– Эдуард-то? С утра чирикал с твоей дочерью, распуская хвост. Потом не знаю. Может, они пошли гулять? Бредут где-нибудь, держась за ручки…

– Я ему ручки-то повыдергаю! Теперь можно! Он ещё мой зам, но уже не имеет голоса на Совете.

– А что так?

– Меня признали не очень опасным для окружающих. Даже немного обидно.

– Так тебя не госпитализируют в тихую палату с мягкими стенами?

– Ты расстроена?

– Конечно. У меня были планы навещать тебя, чтобы полежать в тишине на мягком. Но я уверена, что медицина разберётся и исправит свою ошибку.

– Если Эдуард объявится, дай мне знать. Мне про него сказали странное, я беспокоюсь за Настю.

– Она выглядит… Скажем так – увлечённой.

– Ну почему, когда всё и так сложно, близкие усложняют жизнь ещё больше?

– Это риторический вопрос, я надеюсь?

***

– Нетта, ты не могла бы… Нетта?

Тишина.

– Ты опять дуешься на меня? Эй! Ну перестань. У меня важные новости про Марту.

Тишина.

– Да блин, ну, Нетта!

Тишина. О, женщины! Когда и чем я успел её обидеть?

Замерцал вызов проекции. Вот так, да?

– Нет… А, привет, Микульчик. Ты что-то забыл мне сказать? Сделал переучёт капсул и нашёл ещё пяток моих знакомых?

– Так это не ты?

– Не я! Клянусь! А что случилось?

– Две капсулы в твоём заведении переведены в режим суточной загрузки и активированы. Я подумал, это ты ушёл в вирт-загул на радостях, но решил проверить. К слову – ставить капсулы на максимальный срок опасно для психики.

– Да уж я в курсе.

– И ты не знаешь, кто это? У тебя что, к ним свободный доступ, как в сортир? Антон…

– Заткнись, Микульчик. Будь на связи, я проверю.

Я знал, кто там. Догадаться несложно – доступ,

кроме меня, только у одного человека. У дочери. Чтобы она, если что, могла отключить меня.

– Микульчик, их можно вытащить? – спросил я, разглядывая незнакомую комбинацию огоньков на крышке.

– Только аварийным протоколом. Но я не советую. Очень травматично для психики.

– Более травматично, чем проторчать там сутки?

– Никакого сравнения.

– Тогда чёрт с ними, пусть гуляют.

– И кто это у тебя там?

– Не твоё дело. Я разберусь.

Микульчик обиженно отключился.

У моей дочери довольно необычное свидание. Но может быть, это и к лучшему. По крайней мере, что бы между ними там ни случилось, маленьких Эдуардиков она в подоле не принесёт. Не в этот раз.

– Нетта! Да Нетта же! Где ты, когда так нужна?

Тишина. Игнор. Одиночество. Хреновый денек. И ночь не обещает быть безмятежной. А не пойти ли мне поспать? Я уже не так молод, чтобы скакать сутками.

Вернулся в комнату, немного поразмышлял на тему, является ли внеплановый отход ко сну конвенциональным поводом для внепланового приёма алкоголя. Пришёл к выводу, что является, но полуповодом. То есть, граммов сто, не больше. Ну ладно, сто пятьдесят.

И немедленно выпил.

***

Разбудил меня Миха – пришло время смотреть Дораму.

– Я хочу себе такую сестренку! – сказал он, глядя как девочка отважно преодолевает препятствия между собой и конфетами.

Табуретка, стол, табуретка на стол… Упорная и целеустремлённая девица в полосатых гольфах.

– У тебя есть сестра, – напомнил я.

– Она взрослая!

– Эта девочка тоже однажды вырастет.

– Это ещё когда будет!

Я подумал, что дети вырастают куда быстрее, чем кажется.

– Пап, у неё же нет родителей. Ты можешь её, как это… усыновить?

– Удочерить, Мих, девочек удочеряют. Знаешь, чтобы дружить с девочкой, она не обязательно должна быть твоей сестрой.

Миха задумался, осмысляя новую концепцию. В «Макаре» все дети старше него минимум на пять лет, это пропасть в таком возрасте. Я смотрел, как девочка, опасно балансируя на табуретке, набивает карманы конфетами. Если она их слопает, у неё что-нибудь слипнется.

– А давай ты её возьмёшь? К нам, в «Макара»?

– Я бы забрал, но она же в Дораме.

– А Дорама где?

– Я не знаю точно, Мих, – признался я.

– Но ведь Джиу пришла к нам! А ещё я видел там твою подружку, значит, это не далеко!

– У меня есть подружка?

– Нетта же! Она сегодня там была. Ой, она просила тебе передать! Я совсем забыл!

– Ты смотрел Дораму без меня?

– Чуть-чуть, – признался Миха. – Тебя нигде не было, а я хотел посмотреть, как там Ксюша.