Время, которое рядом
Шрифт:
– Пойду, Анастасия Ивановна. А ты, Ир, заходи, если скучно будет.
Он посмотрел на Ирку, ожидая, что она хоть чаю предложит, но та поблагодарила за помощь и даже не спросила номера телефона. Сергей замялся на секунду, но всё-таки вышел из гостиной. Тут же вернулся, продиктовал Ирке свой номер и, подмигнув, попросил позвонить ему, если что-то прояснится.
Сергей ушёл, а бабушка поставила чайник, достала пирожки с малиновым вареньем, творогом и грецкими орехами – Иркины любимые.
– Представляешь, Ириш, вот не знаю, почему сегодня захотелось пирожков твоих любимых
Ирке показалось, что она перенеслась на пару десятков лет назад: та же старая лампа с жёлтым абажуром, так же манит запах бабулиных пирожков, а на столе стоит тот же самый эмалированный чайник. Вот только бабушка изменилась – волосы её совсем побелели, спина ссутулилась, а на скулах проявились коричневые пигментные пятнышки. В груди защемило от нежности и раскаяния, и Ирка поцеловала бабушкину руку с припухшими суставами.
Они пили чай, разговаривали, и старушка всё ближе подвигала к Иркиной кружке тарелку с пирожками и трогала её за руку – как будто боялась, что строптивая внучка сейчас исчезнет и даже не успеет наесться бабушкиной стряпни.
– Ирочка, у тебя есть кто-нибудь? Я имею в виду мужчину, – пряча глаза, спросила бабушка.
– Нет, бабуль. Одна я. С мужем развелась, а другого не нашла, – вздохнула Ирка. – Да ничего, всё равно кого-то себе найду, я знаю. Время ещё есть.
– Эх, Иришка… Это тебе кажется, что времени много и всё ещё успеется. Время, Иришка, – скользкий союзник, коварный. Сначала оно уверяет – меня много, не спеши, мол. А когда ты расслабляешься и забываешься, оно вдруг становится водой, песком, пылью – и утекает сквозь пальцы. Ты осознаёшь это, пугаешься, думаешь: «Ерунда, наверстаю!» Но не наверстаешь уже и не догонишь. Невосполняемый ресурс – время, девочка, уж ты мне поверь на слово.
Ирка молча жевала пирожок. Что она скажет бабушке? Объяснит, что уже не может никого любить? Скажет, что и бывшего мужа, отца Ваньки, не любила, а вышла замуж, чтобы мама была ею довольна и перестала придираться по поводу и без?
Нет, неправда. Хоть всего раз в жизни и в юности, но любила Ирка – встреченного в поезде Серёгу, бабушкиного соседа. Только когда он уходил в армию, велел не ждать его. Сказал – вернусь из армии, тогда и разберёмся.
Но когда он вернулся, Ирка решила: да пошёл он к чёртовой матери. Когда она собиралась ждать, Сергей не хотел этого. А теперь она не хочет. И почти перестала ездить к бабушке, бывала нечасто и не оставалась надолго. Впрочем, в свои редкие приезды она так и не встретилась с Сергеем – к родителям он ездил редко, а жил уже в собственной квартире в другой части Борисоглебска, да и работал вахтами где-то на Севере.
– Давай ложиться, бабуль. А то устала я с дороги, спать хочется – сил нет.
Глава 8
Ирка проснулась от того, что нос что-то щекотало. Она потянулась и приоткрыла глаза: на подушке возле её лица развалился раскормленный бабушкин котяра. Он старательно тёр обслюнявленной лапой толстую рыжую морду, задевая длинными
Ирка почесала шарообразное меховое пузо. Кот бросил умываться и, растянувшись, развалившись, громко заурчал от удовольствия – словно небольшой трактор завёлся.
– Ну ты, Рыжий, и кабан! – бормотала Ирка, продолжая чесать кота. – Откормила тебя бабушка, бездельника. Шёл бы мышей ловить, а то по чужим подушкам ошиваешься. Лоботряс ты, лоботряс!
В комнату вошла бабушка с Иркиной курткой в руках:
– Ириш, а чего это куртка у тебя такая тонкая? Не месяц май, уже потеплее пора одеваться – декабрь на носу, а ты вырядилась. Простудишься ведь. Да и грязная – протри влажной тряпочкой куртку-то.
– Сейчас, бабуль, умоюсь, позавтракаю и протру. – Ирка вспомнила, почему на куртке следы грязи, и сияющее утро будто потускнело. Она спихнула кота с постели и отправилась к умывальнику.
После завтрака Ирке захотелось курить, но при бабушке было как-то неловко. Помявшись пару секунд, она развернулась и зашагала в сторону дома Серёгиных родителей. Черный куцехвостый кот, деловито виляя мохнатым задом, нёс в зубах придушенную мышь. Он покосился на Ирку и бесшумно нырнул под Серёгину калитку.
Ирка постучала в окно, знакомое с юности, – занавеска отодвинулась, выглянул Сергей. Он радостно заморгал и махнул пятернёй – подожди, мол, пять сек. Выскочил, застёгивая куртку и счастливо улыбаясь:
– Пришла-таки! Скучала, небось? – И подмигнув, притянул к себе.
Ирка потихоньку отстранилась:
– Серый, давай просто перекурим? А то такой напор – я аж теряюсь.
Серёга разочарованно взглянул, щёлкнул зажигалкой, протянул Ирке дрожащий огонёк. Она поинтересовалась:
– А ты опять с родителями живёшь, что ли? Вроде говорили, что у тебя своя квартира.
– Сдаю. Как с бывшей разбежались в разные стороны, с тех пор и сдаю. А чего квартире пустовать, я вообще-то в Москве работаю и живу. К родителям в гости только приезжаю.
– А назад когда поедешь? – спросила Ирка.
– А ты когда? – Сергей прищурился.
– Вопросом на вопрос отвечаешь, – заметила она. – Я-то в понедельник поздно вечером поеду. Ночь в пути, а утром уже на Павелецком буду. Сначала хотела утренним уехать, но уж очень давно с бабушкой не виделась. Обидится она, да и скучала я по ней сильно.
– Ну, тогда и я в понедельник рвану обратно в столицу. Надо же за тобой присматривать, а то опять кого-нибудь прибьёшь ненароком. У тебя ж не рука, а молот кузнечный. Так случайно дух из кого-нибудь вышибешь – что я потом делать буду?
Ирке вдруг стало так тепло, так хорошо, что она не удержалась от улыбки.
– Если я вышибу дух из кого-то, то точно не ты будешь отвечать, – успокоила она Серёгу.
– Ага, а как я потом без тебя? Прибьёшь ещё одного мужика – посодют, Ир, непременно посодют! – Серёга нарочно коверкал слова и улыбался. Потом замолчал на несколько секунд и продолжил серьёзно: – Столько лет не виделись, а встретились – и опять горит у меня, словно не двадцать с лишним лет назад на моих проводах гуляли, а вчера только, веришь? Ир, иди, что скажу, а? – Он потянул её за рукав.