Время красного дракона

Машковцев Владилен Иванович

— Садитесь за стол по шаньги горячие, охлынули они уже под рушником. А я схожу в погреб, молока холодного принесу кринку, — вышла из избы баба Тоня.

— Кто еще на острове живет? Сколько там домов? — начал пытать волшебника Володька.

— Там всего четыре избы: скит Мухомора, скит Онуфрия, скит Акима, ну и пятистенок, в котором ты жил, с выбитыми стеклами в окнах. И с пулеметом на чердаке. Поганая изба, дом иноверцев. Так ведь его называет Малаша?

Володька понял, что такие подробности

мог знать только человек, который побывал у староверов на острове Лосином...

— Вы были там? Вас там знают? — спросил он у Трубочиста. Чародей не был настроен на серьезный разговор, искрился юмором:

— Да, Володя, и прилетал туда в корыте одной знакомой колдуньи. Персонального самолета у меня пока нет. Пришлось лететь без особого комфорта, под проливным дождем. Да и корыто колдовское у меня там чуть было не похитили.

— Кто? Старообрядцы?

— Нет, Володя. Вылез из болота какой-то леший. Он и стащил корыто, пока я разговаривал с Дуняшей. В России воруют все — люди, собаки, кошки, даже лешие!

— А как вы здесь оказались, у бабы Тони?

— Я, милый мой Володя, прибыл сюда специально — для встречи с тобой.

— Очень даже интересно. Для чего я вам нужен?

— Видишь ли, Володя, я изучаю всех колдунов третьего круга на вашей планете. По рождению, по генетической программе, ты из колдунов именно третьего круга, как и твой дед. Кроме того, у тебя под рубашкой висит на цепочке черный камушек с белым крестиком. Камушек этот позволяет тебе поддерживать мгновенную связь с планетой Танаит.

— Вы и взаправду волшебник! — восхитился мальчишка.

— В какой-то мере чародей. Но все мои чудеса имеют научное объяснение. У нас, на планете Танаит, нет понятий таких, как волшебство, колдовство и чародейство. Пойми, что я прилетел к вам с другой звезды!

— На корыте?

— Ах и ох! Разве можно, Володя, вылететь в космос на корыте? Корыто, по-моему, транспорт чисто русский. Впрочем, некоторые ваши ведьмы летают на метле, бабы-яги в ступах, а мальчики — на коврах-самолетах.

— Ежли вы прилетели с другой звезды, почему об этом не написано в газетах? — опять начал ущемлять Володька чудодея.

— Я приходил к ученым, в редакции газет, меня выставляли за двери. Я обращался к вашему правительству, в НКВД — меня арестовывали, сдавали в психбольницы. Боже, что будет, если к вам снова явится Христос? В лучшем случае — его отправят в дурдом. А скорее всего, загонят в исправительно-трудовую колонию строгого режима без права переписки.

— А зачем вы прилетели к нам?

— По научной необходимости, так сказать.

— А вы не от Сатаны?

— Нет, я от Бога. И хочу взять в ученики тебя.

— Я согласен, Учитель.

— Прекрасно, Володя.

— Где я буду получать уроки? Когда начнутся знания?

—

Занятий не будет. Ты сможешь улавливать мои мысли на расстоянии. Великие разговаривают молча. Когда я отправлюсь на звезду Танаит, ты останешься на земле вместо меня и станешь именоваться — Трубочистом. Ты будешь гасить в людях черный огонь, предсказывать судьбы, указывать светлым душам дорогу к планете Танаит. Я научу тебя перемещаться во времени и пространстве.

— Когда это будет, Учитель?

— Очень скоро, когда над твоей головой пройдет звезда Танаит. Она проходила над людьми один раз в двенадцать лет, вместе с Черной звездой, в год Змеи. Запомни, что год Змеи — это год выбора, перелома, рождения провидцев и погибели злодеев на одном эшафоте с невинными. В эти годы одни люди уходят под Черную звезду, другие — под светлую, Танаит.

— Скажи, Трубочист, где сейчас мой дед? Его не убили?

— Твой дед Кузьма жив, он в Норильском концлагере.

Из сеней в кухню вошла баба Тоня с кринкой молока, за ней запрыгнули с хихиканьем Римка и Валька. Володька тряхнул фигуру литого чугунного медведя, подставил ее к уху Трубочиста:

— Што в звере звенит?

— Черт его знает! — покарябал затылок волшебник. — Я могу переместиться во времени к Ивану Грозному, могу предсказать будущее. Я знаю, что движет звездами. Но я беспомощен перед вашими загадками. Мне неизвестно, почему в России летают корыта, стреляют грабли, звенят звери, а на кладбищах возникают партийные организации.

Володька не ответил Трубочисту. Великие разговаривают молча.

Цветь сорок девятая

— Как время-то летит, Гриша! Вот уж и зима прошла, и весна ручьями прозвенела.

— Счастливые часов не наблюдают, Груня.

— Ты счастливый со мной?

— Радостный, спокойный.

— А чо не хотел на мне жениться ране?

— Красоту не разглядел твою, дивность.

— А я тебя сразу разглядела, с детства.

— Я ничего так, стоятельный, хозяйственный.

— Одно беда — бабник!

— Какой же я бабник?

— Жениться можно, Гриша, токмо один раз. А ты три раза женился.

— Откуда три-то, Груняша?

— На Леночке ты женился, на Фариде женился, на Фене Акимовой чуть было не женился.

— Чуть — это не в счет, Груня.

— И глупости в тебе много, Гриша.

— Какой глупости?

— Зачем ты изладил здеся великана деревянного? Сколько бревен истратил на баловство. Кому потребно твое идолище с дубиной? Кого ты выстругал? Кто энто?

— Энто Дурила! Так его зовут, значится.

— Для чего же ты его вырубил? Людей пужать?

— Дурила мой людей не пужает, а веселит, на размышления напутствует.