Время красного дракона
Шрифт:
— В какую-то деревню — Зверинку. Но вы, Григорий Иванович, не беспокойтесь. Мы уколы ставим не хуже Груни.
Носов промолчал, заугрюмился. За окном через асфальт пробивалась травинка. А над заводом и городом клубилось черное облако дыма.
* * *
Груня Ермошкина приехала в Челябинск к Антону Телегину, чтобы он помог ей переправиться на Васюганье. Она гневалась на Антона за то, что он обманул ее, бросил, а Верочку с Дуняшей вывез тайком от нее.
—
— Почему не можешь помочь?
— Деда Кузьму, проводника из казачьей станицы Зверинки, арестовали, загнали в концлагерь. Кто тебя поведет на Васюганье? Никто эти тропы не знает.
— Разве дед-проводник жил одиноким?
— Внук у него был — Володька, мальчишка. Но навряд ли он знает дорогу. Да и до Зверинки тебя сопровождать никто не будет. Манефа погибла, отравилась, когда с арестом пришли. На деда Яковлева в Шумихе у меня выхода нет. Все связи рухнули. Поезжай, Груня, домой, не блажи!
Груня ничего не сказала Антону, вроде бы согласилась с ним. А сама купила билет до Шумихи. В небольшом станционном городке оказалось пять семей Яковлевых, три семьи не имели дедов. В одной семье дед был слепым. Оставалось прощупать один дом. Дед в этой семье был железнодорожником. Груня долго кружилась возле дома, увидела, как выбежали из него две девчонки: одна — лет пяти, другая совсем маленькая — годика три.
— Здравствуйте, девочки! — подошла к ним Груня.
— Здластвуй, тетя, — ответила младшая.
— Вы конфеты любите кушать?
— Любим! — в один голос отвечали девочки.
— Угощайтесь, милые. Вы — Яковлевы?
— Нет, мы Плаздновы! Мы — Праздновы!
— Как вас зовут?
— Я Римка, — сказала старшенькая.
— Я Валька, — представилась младшая.
— А куда вы направились?
— Голох воловать! — созналась малышка.
— Зачем же горох воровать? Пойдемте со мной на базарчик, я вам куплю гороху, — предложила Груня.
— Волованый вкусней, — объяснила Валька.
— Тогда пойдемте купаться. Где у вас тут речка?
— Мы в кутлуване купаемся.
Груня купалась с девчонками, угощала их печеньем, дешевыми конфетами, не торопясь выспрашивала:
— А как вашу бабку зовут?
— Баба Тоня.
— А деда как величают?
— Дед-пелдед! — заливисто засмеялась Валька.
— Как тебе не стыдно? — дернула за ухо младшую сестренку Римка. — Нашего дедушку зовут Поликарпом.
— А он ходит охотничать с ружьем?
— Ходит, за утками.
— Далеко ходит? На Васюганье?
— Не, рядом охотится, на озерах, с дядей Леней.
— А к староверам они не ходят?
— Не, к староверам дед Кузьма ходит, — шепотом, по секрету сообщила Римка. — Со внуком ходит — Володькой!
— А дед Серафим Телегин у вас
— Дед Серафим бывал. Да его, говорят, в тюрьму посадили.
— Кто говорит?
— Баба Тоня.
— А ваша баба Тоня добрая? Она пустит меня переночевать?
— Баба Тоня добрая.
Яковлевы пустили переночевать Груню Ермошкину. Но дед Поликарп был в отъезде. Вернуться он мог через месяц. Бабка Тоня в отличие от своих говорливых внучек ничего не говорила:
— Не знаю никакого деда Кузьму. Первый раз о Серафиме слышу. Сказки про староверов, про Васюганье ходят в народе. Из НКВД иногда приходят, спрашивают. Но мы ничего не знаем.
Груня снова села на поезд, проехала до города Кургана, а на попутном грузовике добралась и до Звериноголовска, то бишь до казачьей станицы — Зверинки. Шофер Толя Рыбаков всю дорогу рассказывал о чудаках, которые живут в этом краю, упоминал и деда Кузьму.
— Удивительный дед был. Из граблей стрелял по коршунам, на уток с граблями охотился. Да вот посадили его.
— А где его дом? Вы знаете?
— Кто ж не знает? Вам, наверно, остановиться негде? Туда можно, там внук деда Кузьмы живет, квартирантов пускает.
Володька, мальчишка одиннадцати лет, жил в избе один, хотя к нему приходила каждый день тетка, дом которой был по соседству. Мальчишка встретил Груню приветливо, стал допытываться — кто она такая, что ей надобно?
— Мне надо, Володя, на Васюганье, к староверам.
— Я туда пути не ведаю, — насторожился он.
— Что же мне делать, как мне быть? — заплакала Груня.
— А кого вы там знаете? — спросил Володька.
— Всех знаю: Веру с Дуняшей, Порошина, Гришу Коровина.
— А вы кто им, родня?
— Я невеста Гриши Коровина. Он без меня жить не может. Он жениться на мне должен.
— Чой-то я не слышал ни разу, чтобы он вспомнил о вас.
— Так ты его видел там, Володя?
— Мож, и видел.
— Значит, Володя, ты был там, знаешь дорогу?
— Мож, и знаю.
— Так отведи меня, Володенька. Я же невеста Гриши.
— Зачем же невесту в такую даль волокчи? Там свои невесты есть
— Какие такие еще невесты, Володя?
— Маланья, Феня, Лизавета, Даша, Катерина, Ольга... староверки.
— Володя, Грише нужны не староверки, а я — молоденькая.
— Они тож молоденькие, баские.
— И что? Гришка уже с ними это, снюхался, целуется?
— Не знаю, не видел. Наверно, целуются, ежли невесты.
— Я им шары-то выцарапаю, — снова заплакала Груня.
— Август на дворе, мне скоро в школу. Не успею я тебя провести на Лосиный остров, — заколебался Володька.
— Володенька, я дам тебе тыщу рублей. Спаси ты меня, помоги, ради бога! Не можно мне жить без Гриши.