Время красного дракона
Шрифт:
На бортах грузовой машины-полуторки, которая привозила оперативников к Банному озеру, было написано крупно: «Геологическая экспедиция». В составе оперативных групп были в основном работники НКВД из Челябинска, Кургана, Златоуста. Местных не посылали, их могли опознать. Недели через три стало ясно: банда базируется у Чертова пальца. Придорогин начал разрабатывать операцию по захвату и уничтожению преступников. В Магнитогорске разместилась рота красноармейцев из 25-й стрелковой дивизии.
А город не замечал военных
Цветь двадцать девятая
— А где Эсера, Гриша?
— Переоделся старухой, в город уехал, Фарида.
— Я тебе кумысу принесла, Гриша. А завтра сварю вам бешмармак.
— Бешмармак у тебя, Фарида, вкусный получается: пальчики оближешь.
— А зачем ты, Гриша, пулемету мажешь салом?
— Штоб не заржавел.
— Пойдем в горы, Гриша, постреляем.
— Ты стреляешь хорошо, Фарида. А патроны беречь надобно. Да и шум поднимать не можно. Геологи по горам шастают.
— Эсере геологи не нравятся.
— Эсер у нас бздительный, в каждом туристе мильтона видит.
— А если окружат нас мильтоны, Гриша?
— Будем отстреливаться, Фарида. Уйдем в горы.
— Ты, Гриша, белый гвардеец?
— Нет, Фарида, я коммунист. Я, в общем-то, за советскую власть.
— Зачем же ты убиваешь большевиков?
— Я их не убиваю, я защищаюсь.
— А я, Гриша, хочу их усмертять. Они отца моего расстреляли, мать в тюрьму упрятали, дом разорили.
— А я, Фарида, не хочу никого убивать. Жалко их, заблудших. Я вот одного красноармейца зарубил насмерть лопатой. А он ить мальчишечкой был. Мать его, наверно, с горя поседела. И мне его жаль. Такой он был синеглазенький.
— Зачем же зарубил, Гриша?
— Так ить он меня расстреливать собирался.
— Мы не победим их, Гриша.
— Эсер говорит, что придет время — победим.
— А ты, как думаешь?
— Полагаю, не одолеем. Но я ить и не собираюсь с ними воевать долго. Раздобуду документы, уеду куда-нибудь в Сибирь, буду работать и жить честно, хату срублю, огород вскопаю, корову куплю, курей и хрюшку заведу.
— А меня бросишь, Гриша?
— Как же я тебя брошу, Фарида. Ты моя искорка по судьбе горькой.
— На всю жизнь?
— Да, Фарида, на всю жизнь.
— А если тебя заарестуют, расстреляют?
— Не дамся я им живым, мы ить казаки.
— И я не дамся.
— Подбрось, Фарида, хворосту в костер. Я затвор у пулемета переберу.
— Эсера не велел жечь костер зря.
— Тише, Фарида, замри. Кажись, идет кто-то по тропе.
— Гераська крадется, Гриша.
— Чего это он прется на ночь глядя?
— Наверно, Эсера его послал.
— Мож быть, чтой-то в городе случилось?
— Помогите! — пыхтел Гераська, с трудом таща велосипед, на багажнике которого был приторочен большой сверток.
Гришка Коровин вышел навстречу Гераське:
— Што ты приволок опять?
— Дядя Серафим посылку сварганил.
— Жратва?
— Ни, два ручных пулемета и патроны.
— Где он их выкопал?
— Не ведаю. Должно быть, из потайного схорона. Пулеметы хранцузские.
— А сам Серафим где?
— Остался в городе. Там красноармейцев тьма. Мильтоны хватают старух, раздевают в милиции до гольности. Серафим велел вам уходить бегом к Сундуку или к Трем Сестрам. Он туда придет дня через три.
Из укрытия вышли братья Смирновы, Майкл, отец Никодим, бородачи с обрезами. Фарида бросила в костер охапку сухого хвороста. Пламя костра разгорелось, бросая в ночное небо искры.
— Самогону привез? — пихнул легонько ногой Держиморда сидящего у велосипеда Гераську.
— Ни, самогон притащит Серафим. А я пулеметы приволок и патроны.
Гришка Коровин и Майкл развернули старое байковое одеяло, начали собирать пулеметы. Фарида помогала им:
— Новенькие, трубастые. А как затвор отводить?
— Вот так, — начал объяснять Майкл, прижимаясь к Фариде.
— Не липни, — оттолкнула она его.
— Эсер их уже керосином вымыл, приготовил к бою, — гладил ствол пулемета Коровин.
Майкл поджег в костре стебелек сухой травинки:
— Жизнь, Фарида, сгорит, как эта вот былинка. Не Гришку люби, а меня. Погляди, как он гладит пулемет. Гришка любит пулемет, коня и саблю. Он казак! А я — джентльмен, как русские говорят. Я увезу тебя в Америку, ты будешь у меня купаться в роскоши...
— Трепло, — сплюнул Держиморда.
Отец Никодим подсел поближе к Гераське.
— Скажи, отрок, каково здоровье Эсера?
— Дядя Серафим здоров.
— Что нового в городе, в граде нехристей?
— Там красноармейцы понаехали, мильтоны лютуют. Дядя Серафим повелел вам сегодня же ночью уйти крадучись на гору Сундук или на вершину Трех Сестер, где второй схорон с пашаницей.
Батюшка перекрестился:
— К совету Серафима надо бы прислушаться, у него чутье волчье.
Коровин хохотнул:
— Зачем нам уходить с тремя-то пулеметами? Пущай сунутся, обожгутся ить, супротив нас теперича не попрешь.
Майкл выхватил пулемет из рук Фариды и дал длинную, ликующую очередь по темным вершинам гор. Он закричал, испуская боевой клич индейцев, заплясал. Коровин отобрал у Майкла пулемет:
— Ты чаво патроны тратишь? Дурак мериканский, миллионер чертов.
Держиморда размышлял вслух:
— Пулеметы нам пригодятся. Надо грабануть банк, аль хорошую сберкассу. И двинуться с деньжатами в сторону Крыма.