Время льда и огня
Шрифт:
Пленные явно размежевались: небольшая группка унтеров и бывалых сгрудилась возле майора Португала, мы — Норма, Эл Наймарк и я — составили вторую, значительная же часть рядовых десантников находилась в полном недоумении и как бы еще не оправилась от шока, связанного с захватом в плен. Многие изумленно посматривали в нашу сторону, особенно на Норму: им по-прежнему не была ясна ее роль на допросе у Кшиша. Да и вообще, они мало что поняли в происшедшем — это был необычайно темный, зашоренный люд во всем, что не касалось стрельбы с глушителем да ударов ребром ладони по печени.
Наймарк одобрил действия Нормы:
— Изобретательно, очень изобретательно. Версия с туристами,
— Да, это мой прокол…
— И вообще, откуда вы знаете так хорошо славик? Ну просто как родной?
Норма помедлила с ответом.
— Нас хорошо обучали… в ведомстве Крамера. У меня вообще отмечают склонность к языкам.
Я включился в их диалог:
— Мне кажется, у нас сейчас примерно столько же шансов на выживание, сколько было на той солнечной пробежке. Перебежал — уцелел, вот как звучит условие. И теперь нам предстоит перебежать ни много ни мало огромный участок ледника, чтобы добраться кратчайшим путем до Терминатора… А уж там я за вас поручусь, будьте покойны; Франка Ковальски там знают все, от младенцев до глубоких старцев. Там-то мы уж будем в безопасности…
По— видимому, выпитая чарка добавила оптимизма.
К моему удивлению, оба отнеслись к этой задумке весьма скептически.
— Петр, — отреагировал Наймарк, — вы всерьез верите, что ночники вас отпустят вот так легко, без потерь, так сказать? Это произойдет лишь в одном случае — если вы откроетесь им как житель Терминатора…
Я покачал головой.
— Ну видите: вы почему-то не идете на явное спасение, это ваш секрет, я о нем не допытываюсь… А вот я откровенно говорю вам — я пойду по цепочке складов Португала до той самой долины речки Изанга, так я решил еще до всяких рейдов…
Мы с Нормой не без уважения смотрели на старого фанатика неизвестно какой идеи.
— Да и у Нормы имеются возражения — не так ли, Норма?
Норма чертила по скатерти кончиком столового ножа.
— Не в этом дело… Просто я слишком хорошо знаю агентурную сеть генерала Крамера на леднике. Я ручаюсь вам, что лишь только Португал найдет способ с ним связаться опять — а уж он найдет способ, будьте уверены, — тут же вся эта сеть придет в движение, и нам — особенно Петру — ни за что уже не выбраться с ледника живыми. Особенно по кратчайшему маршруту, как он мечтает.
Вот так. Предлагаешь людям вроде бы лучшее, на что способна твоя голова, а в ответ — все это мало продуманная ерунда. Норма потрепала меня по плечу:
— Не расстраивайся! Еще неизвестно, что решит наш вождь краснокожих…
— Краснорожих, — поправил я.
Но Зденек Кшиш, когда мы снова перед ним предстали, был на удивление серьезен и даже как бы трезв. Его бледную и потную физиономию драматически оттеняла курчавая борода. На этот раз из-под фиолетового купола изгнали всех лишних гуляк, рядом с вождем остались только приближенные (как мне показалось), и вообще обстановка слегка отдавала суровой торжественностью — если можно говорить о такой обстановке в кабаке. Вождь велел построить пленных в шеренгу, выпрямился — насколько позволял хмель — и зачитал длинный, витиеватый приказ, с обильными и обидными выпадами против южан и, само собой, со славословиями в адрес ночников. Суть приказа сводилась к следующему: обезоруженный и разоблаченный отряд южан с нынешнего момента считать интернированным на территории столицы этого района ночников — до появления в полночных краях полномочного представителя южан, который и заберет уцелевших (мне понравилось это —
— А что, — шепнул мне на ухо Эл Наймарк во время церемонии, — ведь мог бы под горячую руку просто расстрелять — или заморозить… Он ведь тут царь и бог.
Последним пунктом приказа интернированная Норма Мейлер объявлялась помилованной, ей предоставлялся статус ночника, то бишь ночнички, и она зачислялась на службу в секретариате Кшиша в качестве переводчицы. Я стоял как громом пораженный, хотя и надо было ожидать чего-то подобного. С улицы доносилось лязганье оркестра и крики гуляющих.
Величавым движением руки (хотя и стоившим ему потери равновесия) вождь отпустил шеренгу интернированных и тут же завалился на свой надувной матрац. Стражи, вежливо прихватив Норму под локотки, немедленно препроводили ее в ту часть купола, где, по моим соображениям, была женская половина; во всяком случае, в прошлый раз именно сюда прошли давешние дамы — в купальнике и в вечернем платье. Норма, уходя, сделала мне успокоительный жест, и я почему-то поверил, что на этот раз все обойдется.
Нас опять выставили на улицу в снег и завели за купол, где толчея была меньше. И тут у старшего конвоя произошел краткий обмен мнениями со своим заместителем (само собой, разговор шел на славик, но смысл я понял):
— Что дальше делать с этим сбродом — ума не приложу. Вот уж свалилось на мою голову!
— Как что делать — отпустить! Слыхал же, что сам приказал?
— Ну да — отпустить! А завтра он проспится и спросит: где диверсанты-террористы, я с ними хочу побеседовать! И что я тогда?…
— Сошлись на приказ…
— Да будто ты не знаешь, что он и трезвый свои приказы меняет по сто раз на дню…
И так далее. Они долго спорили, как быть, а мы переминались на холоде. Прохожие трунили над нами, спеша по своим праздничным делам, но мы уже не реагировали на такие пустяки, совершенно обессилев от этой сумасшедшей бессонной ночи и всех тех передряг, что с нами произошли за несколько часов. В конце концов решено было поместить южан в пустой склад и содержать там как бы под стражей, но одновременно и будто бы с некоторой степенью свободы, чтобы на момент пробуждения всемогущего Кшиша были оба подходящих варианта ответов.
Нас отвели в запущенный склад старого инвентаря (тоже купол, только более ободранный и замурзанный), где было прохладно и тесно от громоздящегося всюду хлама, и предоставили размещаться, как придется. Остался лишь стражник у входи. Я обнаружил среди шкафов кипу старых рабочих ватников, почти тряпья, мы с Наймарком зарились в нее, словно мыши, и немедленно отключились.
14
Сквозь заснеженный брезент купола пробивалось, пульсировало неоновым светом северное сияние; с другого бока отчетливо и спокойно светила луна, а весь город ночников, словно именинный торт, был утыкан фонарями. Словом, света хватало с избытком, даже могло быть и поменьше, особенно в том месте, где я и Наймарк выбрались наконец из снежного хода. Ход вел прямиком от прорехи в стенке склада под высоким сугробом в проулок между жилыми куполами. Мы не знали, кого опасаться больше — ночников, которые рано или поздно засекли бы наш лаз, или же людей майора, что с того самого дня захвата не скрывали своей враждебности к нам. Но пока что и для тех, и для других наш персональный новообретенный выход был тайной.