Время любить
Шрифт:
— Что они говорили?
— Что вот-вот, когда все и вся заснет в монастыре и когда вы сами наконец согласитесь отдохнуть, они просто украдут вас и отвезут в Бургундию.
— Что? — прошептала пораженная Катрин. — Они хотят меня насильно увезти?.. Силой? Но это же чудовищно!
— Нет, — произнес Жосс со странной улыбкой на сжатых губах. — Если подумать хорошенько, это скорее дружеская услуга. Прежде всего я подумал, что у них плохие намерения… что они хотели, может быть, вас и убить, и чудь не услышал из их разговора гораздо больше, чем там было на самом деле. Но оказалось вовсе не то: они попросту хотят вас выкрасть, чтобы вас же и спасти,
— Пусть поедут со мной, — сухо отпарировала Катрин. — Опасности будет меньше. Даже какой-нибудь мавританский принц должен семь раз отмерить, прежде чем решиться уничтожить посла Бургундии…
— Но ведь ему же нечего делать у этого мавританского монарха. Не думаю, что без разрешения своего хозяина ваш друг осмелится рискнуть пойти на такое дело. Нет, мадам Катрин, если не хотите вернуться в Дижон, если не хотите попасть в руки к ним, нужно бежать… и бежать быстро!
Какой-то миг Катрин рассматривала лицо своего удивительного слуги. В нее проникало недоверие. Ей никак не удавалось поверить в рассказанную им историю. Она так давно знала Эрменгарду и Яна, что не могла допустить такого оборота дела. А этот парень, разве он не был простым нищим, бродягой, да еще и не очень-то надежным? И вообще она ничего о нем не знала, кроме того, что у него слишком ловкие пальцы и крайне гибкая совесть. Она без обиняков открыла ему свои мысли:
— На каком основании я стану вам верить? Они — мои друзья, старые и верные друзья, тогда как…
— Тогда как я — не кто иной, как вор с большой дороги, ничтожный парижский нищий, бродяга, который дорого не стоит, не так ли? Послушайте, мадам Катрин. Вы два раза меня спасли: в первый раз — невольно, я это допускаю, но во второй раз уж вполне сознательно. Без вас я бы сейчас гнил на виселице у аббата Фижака. Во Дворце Чудес, у нищих такие вещи не забываются. У нас есть своя честь и совесть…
Катрин не сразу ответила. Жосс не мог догадаться о тех воспоминаниях, которые его слова разбудили в ней, да и о том, что однажды уже она была обязана жизнью и безопасностью тому же самому Дворцу Чудес, о котором он говорил… Наконец она сказала:
— Вы хотите уплатить долг и поэтому предлагаете мне поехать с вами в Гранаду? Вы хорошо знаете, что я рискну появиться там.
— Тогда, — произнес холодно Жосс, — если вам придется умереть, я умру прежде вас. А если нет — я буду конченым человеком… Время не ждет, мадам Катрин, решайтесь! Или вы верите мне, и мы уходим, или вы не верите мне… Вы увидите, я немного знаю Испанию, я уже здесь бывал, я знаю язык. Могу служить вам проводником.
— Вы могли бы также служить мне в Бургундии? Это, конечно, было бы приятнее.
— Не думаю. Эти люди, что хотят вас спасти от вас самой, плохо вас знают. Вы же не сможете быть счастливы, оставляя позади себя сожаление, не сделав того, что вы хотели сделать. Я же предпочитаю увидеть, как вы будете подвергать себя опасностям, и делить их с вами, потому что вы такая же, как я сам: вы никогда не отказываетесь, не отрекаетесь. И я считаю вас способной дойти до конца и победить даже самые непреодолимые трудности. Я прекрасно знаю, чем мы с вами будем рисковать: нас, может быть, ждут и кнут для рабов, и смерть, и пытка, а вас еще больше, чем меня, потому что вы — женщина… Но, думаю, приключение стоит того, чтобы мы попытались его осуществить и пережить… Вы же, возможно, обретете
Неопределенная надежда вселилась в сердце Катрин! Этот парень, единственный, кто сумел сказать те слова, которые ей необходимо было услышать. Он был смелым, умным, ловким… Он хотел ей помочь. Нет! Она не будет ждать, когда ее выдадут как красивенький, обвязанный золотой ленточкой сверток Филиппу Бургундскому, только потому, что два безумца с добрыми благими намерениями думали, что это — наилучший способ гарантировать ей счастье! Она подняла на Жосса засиявшие глаза:
— Едем! Я готова… — вскричала она, словно завороженная.
— Одну минуту! — сказал он, протягивая ей сверток. — Вот мужская одежда, которую я выкрал у одного из солдат. Оденьтесь в нее и заверните вашу. Мы увезем ее. Но действуйте быстрее… Так вас труднее будет преследовать!
Она схватила одежду и, приказав Жоссу посторожить, не заботясь о холоде, зашла за одну из подпорок и переоделась. Чудесный пыл согрел ее… С того момента, как она решила бороться, кровь побежала быстрее, усталости и уныния как не бывало! Еще будет время поддаваться горестям, если она провалится… но на этой мысли ей не хотелось останавливаться даже на долю секунды.
И вдруг ей показалось, что она услышала, как из каких-то глубин, со дна ее памяти мелодичный Я шепелявый голос шептал ей:
— Если в один прекрасный день ты больше не будешь знать, что делать и куда идти, приходи ко мне… В моем маленьком домике на берегу Хениля лимонные и миндальные деревья растут просто так, а розы благоухают большую часть года. Ты будешь моей сестрой, и я научу тебя мудрости ислама…
Как странно и точно зеркало памяти! Ощущение был(r) столь сильным, что Катрин воочию увидела, как перед ней в белом свете луны встала хрупкая фигура молодого человека в широком голубом одеянии, со смешной белой бородой и огромным оранжевым тюрбаном в форме тыквы… Его имя совершенно естественно возникло у нее на губах:.
— Абу!.. Абу-аль-Хайр!.. Абу-врачеватель! Да, это был он! Глубоко же она погрузилась в горе, если не вспомнила об этом раньше! Абу. ее старый друг, он же жил в Гранаде! Он был врачом, другом султана! Он-то знает, что нужно делать, поможет ей, она была в этом уверена! Охваченная внезапной радостью, Катрин наскоро закончила переодевание, скатала собственную одежду в сверток, засунула его под мышку, и побежала к Жоссу.
— Едем! — произнесла она. — Едем быстрее! Он посмотрел на нее с изумлением, заметив, какая с ней произошла перемена. Не удержавшись, с восторгом прошептал:
— Боже правый! Мадам Катрин, у вас вид настоящего бойцового петушка!
— Так мы же и сразимся, друг мой, со всеми армиями, со всеми хитростями, которые возникнут на нашем пути. Я хочу вырвать своего мужа у этой женщины или потерять жизнь. По лошадям!
Словно тени, Катрин и Жосс выскользнули из галереи. Единственное опасное место — это большой зал приюта, но там было темно, огонь почти догорел. С кошачьей осторожностью они пробирались среди лежавших тел. Катрин хорошо скрывал мужской костюм. Она взглянула в сторону камина. Эрменгарда, сидя на камне возле Яна Ван Эйка, который стоял напротив очага, говорила с ним тихо, но оживленно. Видно, они строили планы… Катрин улыбнулась и послала им иронический поклон.