Время людей
Шрифт:
Каверна Колизея уступала размерами разве что залу триумвирата. Она уходила вглубь ярусами балконов и заканчивалась круглой площадкой, где грызлись звери. Расположение балкона дома Сильных людей, хозяев Колизея, было самым лучшим. Марлена могла отчётливо видеть, как могучий брут зубами вырывает шматы плоти из жилистого и юркого противника, но при этом ей не приходилось вдыхать вонь животных. Впрочем, кому-то эта вонь нравилась. Сабина из дома Щедрых людей разве что не лизала воздух, напитанный потом и кровью. Кое-кто даже считал, что она спит с брутами. И не только она... Но Марлена не верила. Бруты - звери. С телами, похожими на обтянутую кожей груду камней,
Люди на балконах восторженно завопили. Громадный брут, наконец, свалил измотанного противника и пяткой превращал его лицо в окровавленный кусок мяса. Марлена не кричала вместе со всеми, не прянула к поручням балкона, когда победителю бросили награду. Ей хотелось просто узнать имя, имя нового триумвиратора. Узнать, что этим именем будет не "Грир".
– Смотри-ка, - Велдон тронул плечо жены.
– Думал, её убили сразу же, как выволокли из зала.
Марлена проследила за его взглядом. Под ноги зверю с арены бросили немолодую петку, мать полукровки, которую тот собирался усадить за стол людей в зале триумвирата. Она попыталась отползти, но споткнулась о мёртвого брута, её рука заскользила по вмешанной в песок крови. Победитель бросился на неё сверху, дёрнул в стороны ноги. Мощная туша вдавила петку в песок и вдалбливала всё глубже, глубже. Та даже не кричала. Может она уже и не была живой. Умерла от ужаса, когда брут врезался в неё. Люди улюлюкали, и Марлена впервые с начала боёв влилась в общее торжество.
Так ей и надо, безмозглой суке! Захотела посидеть за столом людей, отведать их еду... Вот её место - быть объедками другого тупого животного. Петки не смеют садиться за стол людей. Не смеют ложиться в кровать с человеком! И ублюдок этой суки - он тоже не человек. И теперь, наконец, займёт положенное ему место - место животного в своём бывшем родовом доме. Марлена до побелевших костяшек впилась в каменные перила, она не заметила, как перестала жадно следить за брутом, жрущим куски сочащегося кровью мяса, и нашла глазами брата. Он не ликовал с остальными, ещё бы... Пусть знает. Именно так следует поступить с каждым, кто выдаёт себя за человека. С каждым!
Когда Велдон тронул её предплечье, Марлена ещё не успела согнать с лица злобный оскал, но он продолжал улыбаться. Как и всегда.
– Ну что, готова узнать, кто ты: жена триумвиратора или сестра триумвиратора?
Его голос звучал так беспечно... Ещё бы, ведь он знал, что так или иначе избранником станет он. Убийством ли, раскрытием ли семейной тайны... И Марлена поняла, что она обманула, едва ли не впервые в жизни обманула. Она его не полюбит. Могла бы полюбить того, влюблённого и открытого Велдона из детства, но не этого. Новый взрослый Велдон и сам-то её вряд ли уже любил. Ну и плевать, лишь бы не жить под одним сводом с Гриром и не видеть его триумвиратором.
– ... избирается Каил из дома Щедрых людей.
Каил... Не Грир. Марлена изо всех сил удерживала на лице маску разочарования, чтобы спрятать переполнявшее грудь облегчение. Вместе со всеми она воззрилась на балкон, где, сгорбившись, сидел Каил. Он похоже дремал и даже не услышал о своём триумфе. Родня с соседних балконов кинулась его поздравлять, трясти за руки, плечи... Он так и не двинулся. Триумвиратору, объявлявшему нового избранника, что-то шепнули на ухо, и он вновь заговорил:
– Мы все сожалеем о безвременной кончине Каила из дома Щедрых людей, но пока третье место в Триумвирате пустует, мы
Маска равнодушия лопнула. Марлена вцепилась в руку мужа, оставив на его коже красные полумесяцы следов от ногтей. Пока её братца оглаживали льстивыми поздравлениями, она вонзала в его спину клинок:
– Он полукровка, - Марлена заметила, как губы Велдона дрогнули от рвущегося вопроса, но не позволила себя перебить. Боялась остановиться, боялась растерять гнев и, вместе с ним, решимость.
– Никто не знает. Мой отец спал со своей петкой, и она родила от него сына одновременно с моей матерью. Мне тогда было четыре, и я видела, как петка уложила своего выродка в колыбель моего брата, чтобы его растили, как человека. Я кинулась к матери, а она сказала, будто мне это приснилось!
Последние слова плеснули невысказанной детской обидой. Марлена знала, знала, что мать ей поверила! Но она так боялась отца, что не осмелилась защитить своего сына, что растила ублюдка, как своего.
– А твой настоящий брат?
– Он умер спустя два месяца.
Об этом она тоже не хотела вспоминать. Из-за этого ещё сильней ненавидела Грира. Он занял место её настоящего брата, того, о ком Марлена так мечтала, кого могла любить всем сердцем. И этот, такой желанный, брат умер, потому что выжил Грир.
Велдон казался разочарованным.
– И кто мне поверит? Тебе было четыре, Марлена. А если тебе и правда приснилось или показалось?
– Мне не показалось! Нужна лишь экспертиза дома Щедрых людей. Эту петку, его мать, не съели вместе с остальными. Когда всех забирали, Грир запер её в каверне. Я бы привела эту петку для тебя сама, но он забрал её. Он наверняка боялся, Велдон! Разве он стал бы бояться, если бы это была просто петка?
– Марлена вцепилась в мужа, будто её несло вниз камнепадом, а Велдон был надёжным уступом.
– Я знаю, где он мог её спрятать. Найди её и заставь Триумвират затребовать экспертизу, - а потом взмолилась шёпотом: - Обещай, что ублюдок своё получит!
Велдон произнёс заветное: "Обещаю", и Марлена бережно несла слово мужа с собой, покидая Колизей. И только оно, звенящее и тёплое, помогло сохранить приличествующее достоинство, когда они вместе с людьми из других домов поздравляли Грира с избранием в триумвираторы.
Ласка с радостью ощущала, что колено Грира болит всё меньше. Казалось, что когда ожог пройдёт совсем, разрешатся и все проблемы хозяина. Казалось ровно до этого утра.
Раз в два дня, пока Грир спал, она ходила кормить петку его отца. Молча вынимала припасы из ящика для образцов и возвращалась. Убирала хозяину волосы в хвост, помогала одеться, подводила глаза сурьмой и сопровождала его к завтраку. А этим утром Ласке пришлось прошептать:
– Её не было.
Хозяин дёрнулся.
– Дверь была открыта, петки не было. Замок...
– Хватит, - прервал он.
Ласка видела, как бледнеет его лицо, как стягиваются в скорбную нитку губы. Неужели какая-то петка, даже столь сильно к нему привязанная, могла значить для Грира так много? Но почему он тогда прятал её от всех? Разве только... Нет, невозможно.
– Это ведь Велдон увёл её, да?
– спросила Ласка и сама сразу же всё поняла.
Зачем бы ещё второму кандидату красть какую-то петку? Только если это поможет уничтожить конкурента. Неужели Грир правда полукровка? Не может быть, они с этой петкой даже не похожи... Но другого объяснения нет.