Время нас подождёт
Шрифт:
— Почему, почему… Матери разные, вот почему… Данилов?! Это не Юра случайно?
— Да, Юрий Алексеевич написано… Не, ну вот как ты всё помнишь?!
— Я у них в девятом классе преподавала и в тот год только начинала здесь работать. Как такое не запомнить! Это ж сколько лет назад-то было?.. Двенадцать… Слушай, постой, что-то я путаю… У него уже такой сын большой?! Не может быть!
Дверь отворилась, и в кабинет вихрем влетел директор.
— Так, девочки, доброе утро! Где у нас было личное дело Петрова… Лида, тебе сегодня
— Э-э… Да мы потихоньку, я пока ещё с программой не определилась…
— Ты не потихоньку, ты давай это… В темпе марша. К нам первый канал собирался приехать, так что вы это… Не подкачайте! — директор наконец разделся и перевёл дух.
В дверь осторожно постучали.
— Да-да, входите! — громко откликнулся директор. И уже вполголоса продолжил, — кого там ещё к нам принесло?
На пороге оказался высокий молодой человек, в чёрных брюках со стрелками, в расстёгнутой чёрной куртке, на которой поблескивали брызги снежинок. Он вошёл, а в кабинете сразу стало светлее и спокойнее. Окинул всех взглядом и — улыбнулся, быть может, от этого? Острые скулы, внимательные карие глаза, короткие усы, добродушной и немножко усталый вид, — неужели новый преподаватель? Так подумали две учительницы, разом обернувшись на неожиданного посетителя.
— Как давно я не был здесь! — выдохнул гость, вежливо поздоровался и сразу перешёл к делу. — Юрий Алексеевич. — Он вынул из-за пазухи белый дневник, открыл, протянул директору. — Здесь пожелание прийти вместе с отцом.
— Садитесь, — кивнул ему директор и, отодвинув стул, сел напротив. — И вы, девушки, останьтесь на десять минуточек, вы же вчера были?.. Юрий Алексеевич, вы здесь учились?
— Ага, — отозвался посетитель и, задержав взгляд на Лидии Вениаминовне, кивнул ей.
— А где ваш сын?
— Он заболел. Лежит дома с высокой температурой, — невесело отозвался человек. — Олег Викторович, я хотел бы узнать от вас, что вчера произошло.
Директор и Лидия Вениаминовна переглянулись.
— Наш сторож поймал его вчера за школой за собиранием бычков. А до этого видел его с курящими одноклассниками.
Юрий Алексеевич кивнул.
— А курящим его видели?
Директор покачал головой.
— А какое это имеет значение? Ребята нарушили правила, и он в том числе.
— Но почему-то выговор получил только он? Вы не допускаете такой мысли, что он мог не курить, а просто стоять вместе с мальчишками?
— Откуда вы знаете, Юрий Алексеевич? Вас там не было.
— Но и вас — тоже. Мальчика поймал сторож.
Вмешалась Лидия Вениаминовна.
— Понимаете, нам не так уж важно — он или не он. Нам надо поймать всех нарушителей и всех хорошенько наказать.
— И вы с его помощью решили это узнать?
Ответом было молчание.
— Олег Викторович, помнится мне, на недавнем собрании, вы говорили, что хотите с нами, в смысле, с родителями, сотрудничать
— Но я — это совсем другой разговор! У нас и таких нарушений не было…
Юрий Алексеевич усмехнулся.
— А много ли изменилось с тех пор? Вы думаете, мальчишки стали другими?
— Конечно, другими! — воскликнула Лидия Вениаминовна. — Я ещё тебя, вас то есть… мальчишкой помню! Да, конечно, были шалости, были драки, но чтоб так открыто нарушать правила поведения?! И он ведь молчит, и даже на нас не смотрит, и знай себе думает… Да вы вспомните своих одноклассников, разве они были настолько наглыми?
— Ну, допустим, что своих одноклассников я хорошо помню… — сказал Юрий Алексеевич, осторожно подбирая слова. — Разными они были… Не лучше и не хуже, чем нынешние мальчишки… Мне непонятна цель вашего вчерашнего диалога с Михаилом и этой записи в дневнике. Победить курение? Победить курение за школой, наказать нарушителей?
— Ну, во-первых, — веско произнес директор, — привлечь ваше внимание к вашему ребёнку. В какой компании он оказался, с кем общается.
— Спасибо, — улыбнулся Юрий Алексеевич. — Цель достигнута, внимание привлекли.
— А во-вторых, — нахмурился директор, — да, мы надеялись узнать, кто там ещё собирается… Я так понимаю, что напрасно.
Отозвалась Анна Геннадьевна, до сих пор молчавшая и потому незаметная.
— У нас за такое называли «стукач». И потом весь класс этого человека не любил.
— У нас тоже, — Юрий Алексеевич медленно поднялся, задвинул за собой стул. — Потом эта же компания будет его ненавидеть, но курить они не перестанут.
Лидия Вениаминовна вздохнула. Анна Геннадьевна поджала губы. Директор развёл руками.
— Ну, раз так… Вы и сами всё знаете…
— Понял, спасибо. Разрешите идти? — Юрий Алексеевич взял со стола дневник. — С сыном я поговорю. Миши не будет сегодня на уроках, и завтра — тоже. Справку мы принесём… Если будет долго болеть — дома позанимаемся.
— У него с русским плохо, — тихо произнесла Анна Геннадьевна. — Мне их классная говорила. Позанимайтесь с ним, он мальчик способный, да только ведь нынешние мальчишки совсем не читают книг.
— И поправляйтесь! — вздохнул директор. — Приятно было пообщаться.
Глава 14.
Сон про маму.
Что было дальше, я помню плохо, как в тумане. Кажется, я всё же пошёл на кухню есть. Мои любимые котлеты казались мне безвкусными, как опилки, чай — холодным… Я даже не помню, что говорил мне Юра. Что-то вроде:
— Миш, утро вечера мудренее. Завтра, если ты хочешь, пойдём, только при одном условии, если ты честно ответишь мне на один вопрос. Только завтра. А сейчас — расскажи, что у вас в школе произошло.