Время нас подождёт
Шрифт:
И та песня почему-то вспомнилась, она светлым лучиком играла у меня внутри:
Скоро ночь привычно сбросит чёрные одежды.
В небесах сгорит звезда, но не умрёт надежда.
Артабану умирать было не страшно! Потому что все, чем он владел, что окружало его — было внутри! Его спасла его же любовь…
Винтик его, наверное, видел, этот спектакль, интересно — понравилось ли ему?… Он неплохой парень, простой,
Вспомнив про Винтика, я вскочил. Вернее, открыл глаза и быстро сел на диване. Посмотрел на стол, где серела пустая миска и кружка.
Значит, они придут сюда ночью, после отбоя. И будут… будет… как они собираются меня заставить съесть эти таблетки? Я похолодел. Потому что представил, как это все будет происходить… Как бы я не собирался драться — сил у меня было немного, это я понимал. Ужасно хотелось есть. Так, что вот сейчас бы съел целого быка. И немного кружилась голова, когда я поднялся и подошёл к шкафу. И…
Блин, где мой ремень?! Брюки, которые я обычно носил на туго застёгнутом кожаном ремешке, теперь медленно сползали вниз и грозили вообще свалиться! Куда он…
Так они сняли с меня ремень, пока я спал?! И я даже не заметил? Что же будет дальше… И как я буду драться в этих сползающих штанах, или без них?
Все же это не выход. Я сел на стул и задумался. Так что же делать?
Ещё раз оглядел комнату. Кресла, дверь с засовом, диван, стол с погасшей свечой, окно, шкаф. Задержал взгляд на узеньком окне. Оно закрыто, но без решетки… Но как до него достать?
Если только на шкаф забраться. Но его я не смогу подвинуть один. Разве только… забраться на стол? Высоты не хватит. А если поставить на него сверху стул?
У меня чаще забилось сердце. Я прислушался, быстренько встал, подошёл к столу и… схватился за сползающие штаны. Ну что за такое?!
Плюнул от досады, оглядел себя и комнату в поисках веревки. Взял куртку, повертел в руках — куча карманов, застёжек, кнопочек… К моему счастью, отыскал в капюшоне резинки, перегрыз их зубами, вытащил… Продел в петельки от брюк, завязал. Кое-как держатся, ладно. Снова подошёл к столу…
Для начала нужно было отодвинуть кресла. Они оказались тяжелыми. Или это у меня просто не было сил? Не знаю. Но когда я, подвинув стол под окно, взгромоздил на него стул, мне пришлось отдышаться, прислонившись к бетонной стене, прежде чем лезть на все это дело. А потом я осторожно забрался на эту «башню». И… выпрямился, дотронувшись кончиками пальцев до стекла. Подоконник, узенький, был вровень с оконной рамой, но он все равно был высоко! На него я так не заберусь!
От досады, от отчаяния, от того, что ничего нельзя сделать, я прижался лбом к холодной стене и почувствовал, как на нос мне сползли две тёплые капли. Снова посмотрел в окно: там синело бездонное небо — такое близкое и одновременно такое далёкое, оно расстилалось над городом, над моим домом! Там — свобода! Там — спасение от моих обидчиков… А я стою тут… Господи, что же
Как мне выбраться отсюда, как?!
Что было силы, я прокричал шёпотом, в эту синеву:
— Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда! Господи! Пожалуйста!
Потом, чуть было не потеряв равновесие, плавно опустился на стул. Была бы у меня веревка! Или хотя бы мой ремень! Я бы зацепился за что-нибудь, и выбрался бы, а так я ни за что не вскарабкаюсь. Если только на шкаф залезть…
Скоро они притащатся сюда, и тогда мне не поздоровится… Они поволокут меня сонного на вокзал, а потом меня найдут… и куда отправят? Наташке? Сомневаюсь… Я представил кучу людей вокруг меня, оханье, стоны, полицию… Бр-р! Что было силы я замотал головой, прогоняя неприятные мысли, и снова уставился в небо.
Постой, они сказали, телефон оставил… Кто?
Оставил?
Во мне забился недоверчивый лучик радости. Юрка… вернулся? Нет, не может быть.
Он не мог приехать так рано… Наверное, это какой-то Наташкин знакомый, быть может, тот полицейский, который помогал с усыновлением. Хотя откуда в моем телефоне его номер? Нет его там! Разве что она могла его прислать вместо себя…
Лучик радости, готовый вот-вот вспыхнуть и разгореться во мне, ещё блестел, а я старался его загасить. Не мог это быть Юрка. Не мог…
Внезапно я вспомнил такое, от чего мне стало совсем нехорошо. Несколько секунд я сидел, как прибитый. Там был Колькин номер! А если они… его?!
Перец ведь говорил: «думаю его к делу припереть…»
Вот ты и попался, Миха… Как же ты попался! Ты не хотел подставлять Кольку, что же вышло?! Хорошую ты встречу организовал, ничего не скажешь… Да… Они теперь достанут его!
Я сжался.
Что же делать?
Что?!
Я рассеянно скользил взглядом по шкафу, и вдруг меня молнией обожгла мысль! Ведро!
Медленно спустился, подошёл к шкафу, распахнул дверцу. Ведро было на месте. Я взял его, не веря в то, что смогу отсюда выбраться, подошёл к двери, вылил его содержимое в угол… Пусть. Потом снова забрался на стол и, перевернув вниз дном ведро, взгромоздил его на стул. Критическим взглядом окинул эту всю конструкцию. Вспомнил про куртку на диване, надел её, и полез, придерживаясь за стену.
И — ура! — я упёрся руками в стекло. На радостях повис на локтях, болтая ногами, потом опустил ноги, стал открывать шпингалет, на который была закрыта оконная рама…
За дверью послышались чьи-то шаги, хохот. Я задержал руку на шпингалете, а потом быстрее задергал его… Он не открывался. Заел, не двигался!
А между тем, голоса приближались. Они же собирались вернуться вечером! Если они застанут меня здесь, все кончено! Сердце забилось белкой в маленькой клетке. Я с отчаяньем оглянулся, и, засунув руку поглубже в рукав куртки, ударил по стеклу. Ещё! Оно рассыпалось на мелкие брызги.
За ним было ещё одно. Я разбил его, сшиб торчащие зубья осколков.