Время нашего страха
Шрифт:
– Поговорим с вами через двадцать лет, – предложил Дронго. – Но, возможно, вы правы. В молодости всё кажется немного другим. И насчет Кима. Вы его видели? Где? Когда?
– На улице. Он стоял около своего института и ждал машину. Кажется, ждал свою жену, а она где-то задерживалась. И мы проезжали мимо. Гена приказал водителю остановить машину, и мы забрали этого Кима. Не помню его фамилию. Такой умный дядечка. Он мне тогда очень понравился. Мы ещё позвонили его жене и сказали, чтобы она не беспокоилась.
– Других вы не видели?
– Нет,
– Он привозил фотографии сюда?
– Да, привозил альбом с фотографиями. И мы смотрели этот альбом. Они все там такие смешные. Совсем дети. И на себя не очень похожи.
– Он оставлял альбом у вас?
– На несколько дней. Нет, даже на несколько недель. Потом его забрал. Я внимательно пересмотрела все фотографии.
– И вы никому не показывали этот альбом?
– Показывала. Двум подругам. Они приходили ко мне, и мы вместе смотрели альбом. Гена не запрещал. Он улыбнулся, когда я ему рассказала про наши «посиделки».
– Вы давали какие-нибудь фотографии из этого альбома? Может, кто-то просил у вас эти фотографии?
– Нет, не давала. И никто не просил. Я только показала их двух своим подругам. И альбом лежал у меня в спальне.
– Кроме вас, здесь кто-нибудь бывает?
– Приходит женщина, которая помогает мне по хозяйству. Я не умею хорошо готовить, она делает это вместо меня. И убирает квартиру. Ей уже шестьдесят пять. И больше никого. Никого, кроме Гены.
– Альбом вы лично вернули ему?
– Нет. Я отдала Александру Казберуку, когда Гена прислал за мной машину. Мы тогда улетали в Хельсинки, и Казберук обещал вернуть альбом на место.
– Вы улетели в Хельсинки, а альбом остался у Казберука? – уточнил Дронго
– Не остался. Мы улетели в Финляндию, а он отвез его к Ледковым домой.
– Сколько вы были в Финляндии?
– Мы вылетали на уик-энд. Там такие озера. Мы сразу из Хельсинки едем за город. Очень красивые места.
– И вы вернулись в понедельник?
– Да. Мы всегда возвращаемся в понедельник.
– Значит, Казберук мог держать этот альбом у себя до понедельника. С пятницы до понедельника, правильно?
– Мог, но зачем? Зачем ему детские карточки шефа? Какой от них прок? Он отвез их домой к Ледкову, я в этом не сомневаюсь
– У него были ключи от квартиры Геннадия Даниловича?
– Да, у него есть запасные ключи.
– Понятно.
Дронго подумал, что все эти факты говорят не в пользу Александра Казберука, но никак не прокомментировал её слова.
– Вы знали о том, что Ледков нанял охрану для своего друга?
– Он мне об этом говорил. Очень переживал. И когда убили его друга, тоже переживал. Звонил мне, говорил обо всем. Оказывается, у жены его друга был больной сын. Можете себе представить?
– Об
– Он просил меня никуда не выходить. И объяснил, что не сможет ко мне приезжать несколько дней.
– И не приезжает?
– Нет.
– Он сказал вам о том, что решил сменить охрану у своего друга?
– Что-то говорил, но я не обратила внимания.
– И никому не рассказывали? Например, двум своим подругам? Или кухарке, которая у вас работает.
– Я вообще не помнила об этом. Просто Гена сказал, что прежние охранники плохо сработали. По-моему, они устроили аварию или попали в аварию, я точно не помню. И он говорил, что решил поменять охранное агентство. Об этом я сейчас вспомнила. Но я никому об этом не рассказывала, это абсолютно точно.
– У меня к вам ещё один вопрос. Когда мы подъехали, один из охранников сказал, что не знает кода на входной двери подъезда вашего дома. Нужно звонить к вам, чтобы вы открыли дверь. Ледков тоже так делал?
– Он знает шифр, и у него есть ключ, – напомнила Алла.
– Это я понимаю. Я спрашиваю о другом. Если он открывал дверь своим ключом или набирал шифр, то в подъезд дома он всегда входил один? Без охраны?
– Ну да, – улыбнулась она, – вы думаете, что ему нужна охрана внутри дома? Для чего? Охранять его от меня? Я, между прочим, не кусаюсь. И он не хотел, чтобы даже его водители знали, на каком этаже я живу. Только Александр Казберук.
– Он намеренно не сообщает охранникам, на каком этаже вы живете, – повторил Дронго, – и не позволяет другим его провожать. Ну да, всё правильно. Он же семейный человек.
– Что вы говорите? – не поняла Алла.
– Ничего. Большое спасибо. Вы мне очень помогли.
– Не за что, – улыбнулась она. – Может, выпьете что-нибудь? А то я сижу одна с этим телевизором и никуда не выхожу.
– В следующий раз. – Он поднялся и, пожав ей на прощание руку, вышел из квартиры.
Спускаясь вниз, он воспользовался лестницей, внимательно осматривая каждый этаж. Затем вышел из дома, захлопнув дверь. Посмотрел на дом, ещё раз оглядел двор. И уселся в машину, попросив отвезти его к Ледкову.
В дороге он продумывал свой план. После разговоров с подозреваемыми у него возник некий план, который можно было осуществить уже завтра, попытавшись вычислить возможного преступника. И затем перезвонил Ледкову
– Я поговорил с вашей подругой, – коротко сообщил он. – У меня есть к вам одно предложение. Но сначала я хотел бы встретиться с этим режиссером Чистовским и узнать у него некоторые возможные детали…
– Не получится, – прервал его Геннадий Данилович. – Наш режиссер улетел в Сибирь на очередные съёмки. Иногда я завидую людям, которые умеют так жить. У него сын в больнице, у бывшей жены погиб муж, такое горе, а он как ни в чем не бывало улетает на съёмки. Может, эти творческие люди все такие бесчувственные?