Время нашего страха
Шрифт:
– Сейчас вы сделаете четыре звонка, – сказал Дронго, – и дадите мне завтра всех ваших вооруженных людей. Мы устроим засаду у подъезда.
– Согласен, – хмуро кивнул Геннадий Данилович. – А когда мне нужно самому входить в этот подъезд? В два, три, четыре или пять? Или мне нужно четыре раза входить в дом, проверяя, когда там будет возможный убийца.
– Нет, – твердо сказал Дронго, – вы будете сидеть у себя в офисе, в этом кабинете и ждать результатов нашей проверки. Входить будет другой человек.
– Кто-нибудь из сотрудников охранного агентства?
– Нет, – ответил Дронго, –
Ледков замер. Затем медленно покачал головой
– Это глупо. Если предатель – кто-то из своих, то вас тоже могут вычислить. И спокойно убить.
– Надеюсь, что меня убить не так легко, – возразил Дронго. – Видимо, я плохо представился. Я не просто профессиональный эксперт по расследованию преступлений. В своё время я сотрудничал с Интерполом, помогая им находить наркодельцов. И был экспертом специального комитета ООН. Я прекрасно стреляю с обеих рук, умею за себя постоять. Лет двадцать назад я даже дрался с великим Миурой. Конечно я не мог ничего сделать, но несколько секунд все-таки продержался. Меня не так легко убить, господин Ледков.
– Надеюсь, что нелегко. Но зачем так рисковать? Можно послать другого…
– Нет. Это подло. У меня есть свои моральные принципы. Нельзя устраивать засаду на убийцу, подсылая к нему в качестве приманки другого человека. Если эту «приманку» убьют, я никогда себе не прощу. Поэтому я буду четыре раза сам входить в этот подъезд, кто бы ни ждал меня на лестнице.
– Мне не нравится ваш план, – вдруг сказал Ледков. – Но мне нравится, как вы себя ведете. Если всё пройдет нормально, я удвою ваш гонорар.
– И в этом случае я не могу согласиться, – возразил Дронго, – мой гонорар и гонорар моих помошников уже указаны в договоре, который мы подписали. Никаких «премиальных» мы не берем. Это не тот случай. Мы обязаны сделать свою работу надежно и честно. А вот если ваш секретарь даст мне стакан горячего чая, я не откажусь.
– Может, кофе? – предложил Ледков.
– Я почти не пью кофе, – признался Дронго, – только чай.
– Сейчас принесут. – Геннадий Данилович позвонил секретарю: – Сделай нам два чая. И быстро принеси.
Он взглянул на Дронго.
– Мне рассказывали про вас разные истории. Но я не думал, что всё это правда.
– Как правило, люди преувеличивают возможности других, недооценивая себя. Или, что ещё хуже, слишком переоценивают свои возможности, презирая остальных. Уметь выбрать правильный баланс между своими истинными возможностями и способностями других людей есть признак профессионализма.
– Как и в бизнесе, – согласился Ледков.
– Теперь поговорите с каждым из тех, кто обозначен в вашем списке, – предложил Дронго, – мы проверим всех четверых и, возможно, уже завтра будем знать, кто из них мог сообщить возможному убийце о смене охранников.
– Вы думаете, что убийца и его помошник – разные люди?
– Почти уверен. В нашем списке никто не умеет стрелять. Никто, кроме Казберука. Он, конечно, вызывает наибольшие подозрения. Его знали все ваши бывшие друзья. Его могли впустить в свои квартиры и Туричин, и Сипаков. Они знали, что он ваше доверенное лицо. Его мог впустить в свою комнату и Низамов. Но меня беспокоят двое кавказцев, которые
– Вы говорите таким нормальным тоном, словно речь идет не о предательстве, а об обычной работе, – вздохнул Ледков, – а мне лично всё это слышать очень больно. Неужели Саша мог пойти на такое? Нет, не хочу в это верить.
– Не нужно верить. У нас пока нет никаких фактов против вашего телохранителя. Как и против остальных. Они только подозреваемые…
Позвонил один из городских телефонов на столе Ледкова. Тот взял трубку.
– Да, – сказал он раздраженно, – да, я всё понимаю. Но нельзя им уступать. Ладо потом воспользуется нашей уступкой и навяжет нам такие договора, которые нас просто разорят. Поэтому не нужно им уступать.
Он положил трубку.
– Звонил Эмиль Борисович. Дарчиев опять темнит, хочет поменять условия договора поставок.
– Если вдруг вас не будет, может Левин сам заключать договора? – спросил Дронго.
– Он сам их и заключает, – кивнул Ледков, – у него есть право подписи. Я ему всегда доверял. И он меня никогда не подводил. Как вице-президент компании Левин имеет право заключать сделки и ставить свою подпись под контрактами. Хотя все договора подписываю я. Но в банке у нас две подписи. Моя и Левина. Не считая главного бухгалтера, конечно.
– Значит, если вас вдруг не будет, Эмиль Борисович имеет право заключать договора на любые суммы? – настаивал Дронго.
– Теоретически да, – хмуро ответил Геннадий Данилович, – но зачем? Он один из акционеров компании и теряет в том числе и собственные деньги.
– Возможно, он потеряет гораздо меньше, чем приобретет, если сам подпишет этот контракт, – настаивал Дронго.
Ледков посмотрел на телефон. Негромко выругался.
– Я начинаю сходить с ума, – признался он, – уже никому не верю.
Он потянулся к телефону, затем усилием воли убрал руку.
– Даже не знаю, что мне теперь делать, – со злостью выдавил он.
И в этот момент позвонил мобильный телефон Дронго. Это было неожиданно, номер знало не так много людей, и телефон звонил очень редко. Дронго достал аппарат, взглянул на номер позвонившего. Это был Эдгар Вейдеманис.
– Мы установили ещё один интересный факт, – сказал Эдгар, – и я думаю, тебе будет интересно узнать, что в документах Викулова было указано, что у него первая положительная группа крови, а у умершего была вторая отрицательная. Такая группа крови была у Анатолия Хомичевского, мы это знаем по его досье. Полагаю, теперь можно обойтись без эксгумации тела. У нас здесь умер Хомичевский, в этом нет никаких сомнений.