Время нашего страха
Шрифт:
– Всё хорошо, – шептал Дронго, бережно прижимая к себе девочку, – всё уже закончилось.
Он осторожно поднял девочку, позвонил к Алле. Она сразу открыла дверь. На её диване стонал раненый сотрудник охраны. Другой, обрывая телефоны, звонил сразу в больницу и в милицию.
– Возьмите девочку, – попросил Дронго. – Пусть она посидит у вас на кухне. И вымойте ей лицо.
– Всё сделаю, – кивнула Алла, – что случилось? Гена не пострадал?
– Его здесь не было, – устало ответил Дронго.
Он вернулся к убитому. Наклонился, чтобы обыскать его. Кроме пистолета, при нем была довольно
Дверь открылась, и из квартиры вышел второй сотрудник охраны. Он был в крови своего товарища и опасливо озирался, держа в руках оружие. Увидев Дронго, он как-то по-мальчишески всхлипнул.
– Он ранен в плечо, – сообщил молодой человек.
– Ничего, – спокойно ответил Дронго, наклоняясь и запихивая мобильный телефон обратно в карман убитого, – это не смертельно. Сейчас приедут врачи.
– А этот… – Молодой человек показал на убитого, – он уже… он мертв?
– Я думаю, что да. Но можете спросить у него, – равнодушно ответил Дронго.
Молодой человек вдруг отвернулся, сотрясаясь всем телом. Ему было плохо, он впервые в жизни видел убитого человека. Его выворачивало наизнанку. «Дронго» вдруг подумал, что его не пугает вид мертвого. Может, потому, что он отчетливо себе представлял: в их схватке всё решали секунды. Если бы он опоздал, Гуртуев выстрелил бы первым, прикрываясь девочкой. Дронго отошел от погибшего и уселся прямо на лестнице в ожидании сотрудников милиции.
Гуртуев лежал на лестнице. Он так и остался лежать, после того как девочку и её бабушку увезли в больницу, после того как туда же забрали раненого сотрудника охраны. Он оставался лежать на лестнице, когда приехали Вакуленко и Удальцов со своими экспертами и криминалистами. Он оставался лежать там, когда из квартиры вышла Алла, чтобы увидеть убийцу, о котором она уже слышала. И он оставался лежать на лестнице, когда сюда приехал Ледков.
Дронго сидел на ступеньке, равнодушно глядя на всю эту суету. Кто-то успел рассказать Вакуленко о случившемся, и она неодобрительно кивала, глядя с некоторым недоумением и опаской на человека, отнявшего у неё главного преступника и главного свидетеля одновременно. Удальцов осторожно забрал оружие Дронго, чтобы отправить его на экспертизу. Приехавший Ледков подошел к Дронго и сел рядом с ним.
– Вы молодец, – убежденно сказал он, – настоящий герой. Спасли девочку и вообще…
– Глупо получилось, – огорченно сказал Дронго, – не нужно было в него стрелять. Но он не оставил мне выбора…
– Собаке – собачья смерть, – громко возразил Ледков, – он и должен был так сдохнуть.
– Посмотрите на него, – предложил Дронго, – этот человек задушил Байрама Низамова, выбросил из окна Бориса Туричина и застрелил Кима Сипакова. Это ваш «кровник», Геннадий Данилович. И он пришел
Ледков поднялся и с ненавистью взглянул на труп лежавшего бандита.
– Так ему и нужно, – убежденно сказал он, – у таких людей нет права дышать с нами одним воздухом.
– Вы его знали? Его звали Салим Гуртуев.
– Нет. Никогда не видел и не слышал.
Вакуленко подошла к ним и грозно посмотрела на этого «адвоката».
– Кто вам разрешил устраивать здесь перестрелку? – громко спросила она. – Вы перепутали Москву с Чикаго. Решили поиграть в героя? Вы адвокат, а не ковбой. Кто вам разрешил его убивать?
– В следующий раз перед тем, как выстрелить, я попрошу у вас письменное разрешение на выстрел, заверенное печатью вашей канцелярии, – ответил Дронго, отворачиваясь.
– Не смейте шутить, – закричала она, теряя терпение. Все находившиеся на лестнице люди повернулись в её сторону. На лицах криминалистов и офицеров милиции было недоумение. Удальцов видел, как хмурятся окружающие. Он подошел ближе.
– У нас будет много вопросов, – сказал он, – вы понимаете, что вам придется всё нам объяснить?
– Обязательно, – кивнул Дронго, – только сначала узнайте, как себя чувствует старая женщина, которую он ударил по голове, и её внучка, которую он едва не застрелил.
– Никто не отрицает, что вы вели себя мужественно, – быстро согласился Удальцов, – но адвокат, убивающий главного обвиняемого, – очевидный нонсенс. Вы не считаете?
– Возможно, – согласился Дронго.
– Какой он адвокат, – снова не выдержала Вакуленко, – он такой же бандит, как и этот. Частный детектив. Мы всё про вас знаем. Не притворяйтесь. Я привлеку вас по статье за превышение необходимой обороны.
– Вот это у вас не получится, – сказал Дронго. – Он ранил сотрудника охраны, ударил пожилую женщину, случайно оказавшуюся у него на пути, взял в заложники ребенка. Что ещё он должен был сделать, чтобы я имел право в него стрелять? Разрешение на оружие у меня оформлено, как полагается. И он мне угрожал убийством. Если бы я опоздал всего на одну секунду, он бы выстрелил первым. Вы считаете, что так было бы лучше?
Вакуленко собиралась ему ответить, но Удальцов тактично позвал её к погибшему, пытаясь завершить этот затянувшийся спор. Затем подошел к Ледкову.
– Увезите своего друга. Вы же слышите, как он раздражает Людмилу Алексеевну.
Дронго сидел на лестнице, устало отпустив голову.
– Не трогайте его, – попросил Ледков, – я его сейчас увезу. Вы же видите, что его нельзя сейчас трогать. Он не мой друг, но я бы мечтал, чтобы у меня был такой друг. Он настоящий мужчина. А ваша старший следователь – пугало в юбке.
Глава восемнадцатая
По предложению Удальцова Дронго отпустили, взяв с него обещание завтра утром приехать в прокуратуру. Криминалисты зафиксировали место нахождения убитого и место, откуда стрелял Дронго. И только затем Ледков увез Дронго домой. Уже оставшись один, Дронго прошел в гостиную, выпил рюмку коньяка и, раздевшись, прошел в ванную, встал под привычно горячий душ, словно пытаясь смыть с себя не только остатки грязи и крови, но и все воспоминания о сегодняшнем дне.