Время наточить ножи, Кенджи-сан! 4
Шрифт:
В третьих. Нужно найти саму Рен. Это самое сложное, но я был полон решимости сделать это.
Я вызвал Волка и дал ему поручение разузнать про рынки сбыта ядов. А сам, не смотря на поздний час, направился в «Золотой Дракон». Нужно было понять, как именно яд попал из кармана Рен в еду господина Ямато.
Я зашел в ресторан «Золотой Дракон» с тяжелым сердцем. Мягкий свет, витиеватые узоры на стенах и приглушенная атмосфера — всё, что обычно настраивало на спокойный обед, сейчас казалось сценой преступления. Персонал ресторана уже ждал меня, несмотря на поздний час. Выражения на лицах сотрудников
Я начал с официантов, спрашивая каждого, кто работал в тот вечер. Сначала подходил к молодым, не очень опытным ребятам, выспрашивая, как именно они подавали блюда, где они находились, когда Рен и Ямато сидели в основном зале. Ответы были расплывчатыми: никто не заметил ничего подозрительного, все вроде бы шло как обычно. У каждого официанта была своя роль, свои участки, и внимание было сосредоточено только на своей работе.
Разочарованный, я переключился на менеджера зала. Тот, выпрямив спину, уверял, что в его ресторане каждый сотрудник тщательно следит за качеством и безопасностью. Наконец я дошел до кухни, где нашел шеф-повара Жака Лелюша.
Он встретил меня тепло, но обниматься не полез, понимая причину моего визита. Мне было чертовски неудобно устраивать ему допрос, да и он чувствовал эту неловкость, но нам обоим пришлось играть эту роль. Мы ода знали — так нужно для дела.
Жак принялся подробно рассказывать, какие именно блюда он готовил и кто их подавал. Он объяснил, что особые блюда для таких гостей он готовит лично и контролирует каждый ингредиент. Жак убеждал, что не могло быть и речи о попадании яда на его участке. И я верил ему.
Я чувствовал, что упускаю какую-то деталь. Мои мысли снова вернулись к тому моменту, когда я услышал о яде. Это было как острое жало, пронзающее внутренности. Мне нужно было видеть ситуацию изнутри, своими глазами, чтобы что-то понять. Вспомнив, что в основном зале ресторана есть камеры наблюдения, я попросил предоставить мне запись того вечера.
Персонал повел меня в комнату с мониторами. Едва я сел перед экраном, я ощутил напряжение: на экране мелькали кадры вечерних посиделок в зале. я быстро перематывал запись, пока не увидел момент, когда Ямато и Рен садятся за стол. Замедлив запись, я начал всматриваться в каждую деталь. Вот Рен слегка наклоняется к отцу, сдержанно улыбается. Никакого подозрительного движения, никаких резких жестов. Она не добавляет в еду ничего лишнего — ни порошка, ни капли жидкости. Потом резко уходит.
Я пересматривал этот момент несколько раз, с разных углов и с разной скоростью, но каждый раз результат был тем же: Рен не подсыпала яд за столом. Я был в это уверен на все сто процентов — и видео было хорошего качества, и камера расположена в удобном месте, все движения рук на виду. Значит, он попал туда раньше.
И место это было только одно. Кухня.
Я остановил запись и задумчиво посмотрел в сторону, пытаясь соединить разбросанные части головоломки. Если яд попал в еду на кухне, то это означало, что-либо кто-то из персонала был замешан в заговоре, либо яд все же подмешали в зале настолько ловко и осторожно, что никто этого не заметил. В последнее верилось с трудом. В первое верить вообще не хотелось.
— Доступ на кухню был у всех, кто там работал, верно? — наконец спросил я у шеф-повара.
Жак,
— Да, но поверь, у меня каждый человек — надёжный. Я не допускаю к кухне никого, кому не доверяю.
Я молчал, обдумывая услышанное. Единственный шанс раскрыть истину — это вернуться к самому началу и узнать, что могло ускользнуть от меня на этом пути.
Мы снова собрали обслуживающий персонал в зале ресторана, и я чувствовал, что теперь любые попытки скрыть что-то от меня станут бесполезными. Я смотрел на лица работников, вглядывался в их глаза, искал малейшие признаки колебания или напряжения. Вопросы задавались резко и без колебаний, но ответов было мало. Они замкнулись, как будто каждый боялся сказать что-то лишнее. Я чувствовал себя в тупике.
После неудавшегося допроса я вновь отправился в комнату для просмотра камер. Лента видеонаблюдения была у меня уже до боли знакома: Ямато и Рен входят, садятся за стол, их заказ приносится… казалось, я просмотрел этот отрывок уже на тысячный раз.
Вот они разговаривают. Ямато зол. Рен нарисовала на лице скорбное выражение лица. Вот приносят еду… Постой. Я перемотал кадр. Официант, который принес еду, взял разнос с напитком у другого официанта — девушки. Она словно проскользнула мимо меня в первый раз, но теперь её лицо бросалось в глаза. Она точно не была среди тех, кого я опрашивал, и её отсутствие настораживало.
Возбужденный, я вернулся в зал и подозвал Жака.
— Кто эта девушка на экране? — показал я ему кадр, где официантка проходила мимо стола Ямато и Рен.
Жак наклонился, вглядываясь в изображение, и прищурился:
— Это Саюри. Она была на смене в ту ночь, но сегодня на работу не вышла. У неё какая-то болезнь, — ответил он, будто бы это объясняло всё. — Но Кенджи, она не обслуживала господина Ямато.
— Она подала напиток официанту.
— Такое бывает, Кенджи-сан, ты сам это знаешь. Мы все помогаем друг другу. Одна рука официанта была занята, ты сам это видишь на кадре. Девушка помогает ему, подает разнос.
Меня обожгло чувство тревоги.
— Нет, она не ему помогает. Она помогает ей. Мне нужно её полное имя и адрес, — потребовал я. Жак, видя моё упрямство, нехотя предоставил всю информацию.
Уже через несколько минут я связался с Волком, договорившись встретиться у дома Саюри. Спустя немного времени мы уже мчались через ночной город, зная, что эта зацепка может оказаться единственной.
Мы добрались до старого дома, в котором жила Саюри. Он был типичным для этого района: тёмные коридоры, облупившаяся краска на дверях и тусклый свет. Волк молча следовал за мной, его взгляд был напряжённым, но целеустремлённым. Мы поднялись к нужной двери, и он постучал. Я слышал, как моё сердце стучит, но внешне оставался спокоен.
— Никто не отвечает, — сквозь зубы проговорил Волк.
На этот раз постучал я, уже гораздо громче и требовательней. Но и в этот раз нам никто не ответил. Дома никого не было.
Кажется, последняя зацепка уплыла у нас под самым носом.
Глава 20
Саюри сидела в такси, уставившись в окно на мимо проносящиеся огни ночного города. Угрызения совести терзали её изнутри, и она не могла избавиться от чувства, что предала кого-то важного. Мысли о господине Ямато не давали покоя: как она могла быть частью этого? Как могла подмешать яд, зная, что это может стоить человеку жизни?