Время не ждет
Шрифт:
— Чарльстон приветствует славных сынов Америки! — Восторженно начал мэр, позируя перед фотографами и оператором, — Славные олимпийцы…
Дан слушал краем уха, только чтобы не пропустить, если вдруг обратятся к нему лично. Что там нового услышит? Одиннадцатая остановка, меняется только антураж, да и то незначительно.
После речи мэра на перрон высыпали девушки с букетами и венками, и пару минут спустя олимпийцы напоминали ходячую цветочную лавку. Коди Брайан привычно расчихался — аллергик чёртов. Привычные извинения со ссылками на аллергию,
— С места в карьер, — Бурчал вечером Дан, вытираясь после душа, — помыться с дороги толком не дали. И банкет этот… что за манеры у людей — впихнуть непременно лишний кусок?
— А мне нравится, — Отозвался дежуривший под дверью Флечтли, — Давай, быстрей выходи!
Услышав бурчание в животе борца, Дан поморщился, но накинул халат и вышел. Флечтли тут же залетел в ванную и заперся.
— Нравится ему, — Пробубнил под нос коп, — а сам до сортира еле добегает. Жрать незнакомые блюда, да вперемешку… эх! Просил же Майлза в напарники! Делить номер с этим засранцем… тфу ты! Ни девушку привести, ни… а!
Махнув рукой, он прошёл в комнату и включил радио погромче, настроившись на местную волну. Ожидаемо, главным событием было прибытие в город олимпийской делегации. Ведущий донельзя скучен и пафосен, и Дан сам не заметил, как его сморил сон.
Утром у дверей отеля их ждали. Подхватив сумки с вещами, гордые донельзя мальчишки потащили их до стадиона, от восторга дыша через раз и страшно задаваясь перед провожающими их сверстниками, которым не досталось такой чести.
Переодевшись, Дан вышел на поле и махнул рукой.
— Тяжелоатлеты, ко мне!
Несколько десятков человек подбежали, выстроившись в шеренгу и преданно поедая его глазами.
— Каждой твари по паре, — Про себя усмехнулся Дан, глядя на пёстрый состав.
— Запомните как аксиому! — Начал он занятие, — Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки! Поленившись потратить пятнадцать минут на полноценную разминку, вы практически гарантированно приобретаете травмы. Не провели разминку как подобает, и вот уже у вас захрустело колено или побаливает локоть.
— Я и с травмами занимаюсь! — Вякнул в глубине строя коренастый крепыш с рыжеватой бородкой.
— До поры, — Согласился Ларсен, — и не так эффективно, как без них?
— Ну да! — Заулыбался крепыш солнечной улыбкой дауна.
— А если травм не будет? — Дану стало интересно.
— Без них лучше, — Согласился крепыш, поморщив некоторое время лоб.
Обведя глазами преданно глядящих спортсменов, вздохнул… тяжело будет.
В конце тренировки чарлстонские тяжелоатлеты запалено дышали, пропотев насквозь. Дан выглядел лишь хорошо размявшимся, было хорошо видно, что тренировка, в которой он принял участие наравне с городскими атлетами — пустяк для него.
— Да уж… — Пробормотал кто-то из тяжелоатлетов, глядя на свежего, полного сил олимпийца, — теперь понятно, как надо
Рядом загудели согласно.
— Отлично, — Подбодрил их Дан, сделавший вид, что не слышит разговора, — Теперь заминка… Да-да, без неё никак!
— Ну всё, — Констатировал коп десять минут спустя, — жду вас завтра в это же время, будем проводить тренировку для ног.
Сфотографировавшись со всеми желающими, оставил несколько сотен (для родни, друзей и сослуживцев) автографов. Помывшись под душем, Дан переоделся в чистое и кинул сумки ребятне.
— Завезите в отель и… погодите, — Покопавшись в карманах, достал доллар, — Держи! На мороженое. Всякий труд должен быть вознаграждён!
* * *
Вечером следующего дня делегация загрузилась в вагоны, и состав тронулся под звуки гимна.
— Чёртов кофе! — Дан решительно сел, сбрасывая одеяло, — Да ты спи, спи… Ничего не случилось, просто не спится.
— А… — Сонно проворчал сосед, отворачиваясь к стене, — ну давай…
Сев у окна, коп начал бездумно смотреть на медленно проплывающие пейзажи.
— Дурное состояние, — Думалось ему, — устал ведь, а сна ни в одном глазу.
Состав начал притормаживать, но Дан не успел увидеть название станции, отвлёкшись на соседа, разговорившегося во сне. Несколько человек сошло, и состав снова тронулся. На выезде он заметил женщину с тремя детишками, от трёх до семи лет примерно. Сидя на узлах с мертвым лицом, она держала в руках картонку:
— Продам детей. Нечем кормить[115].
Дан отвернулся. Стыдно и больно так, будто он сам виноват в бедственном положении страны. А он всего лишь коп…
— Разве? — Возразило ехидное подсознание, пробуждённое университетскими лекциями, — Разве не ты разгонял демонстрации, которые выступают против таких вот вопиющих случаев? Чем ты лучше штрейкбрехера?
Колёса постукивали по стыкам рельсов, а Дан вспоминал…
— Сука… — Зло сказал он, нашаривая в кармане соседского пиджака папиросы и закуривая впервые за несколько месяцев, — как же хорошо было жить без мозгов и без совести, не думая! Был простым громилой-копом — без перспектив, зато совершенно счастливым. А сейчас? Нет, образование — зло, а думать — вредно! Чёртов университет!
* * *
— Доктрина Монро[116] — безусловное благо для Америки, — Убеждённо вещал молодой Уоррингтон перед молодёжной аудиторией в одном из лекционных залов Гарварда, — и мы должны жёстко и последовательно придерживаться её, не отвлекаясь на сиюминутные политические выгоды. Мыслить надо глобально, на десятилетия вперёд, не размениваясь на иллюзии «здесь и сейчас».
Сделав паузу, он обвёл взглядом слушателей, давая им время «переварить» тезисы.