Время не ждет
Шрифт:
Повинуясь взгляду Кирова, механик забрал револьвер и отошёл к костру, а Старый присел рядом с главой Ленинграда.
— Для начала вот, — В руку Сергея Мироновича ткнулась увесистая тетрадь в чёрной обложке, — выкладки и размышления. Теперь по объекту… подобраться близко не удалось, да собственно, и не стремился. Охраняют его параноидально, стрельбу по любой тени учинить могут.
Киров только молча кивнул, учитывая информацию. Параноидальность охраны, она не всегда к месту. Парочка провокаций, и последствия могут быть очень интересные как для охранников, так и для
— Да собственно, я и не испугался, — Продолжил Порфирий Иванович, поглаживая колючую накладную бороду, способную разве что в сумерках сойти за настоящую, — смысла просто не видел. Напрямую его разрабатывать долго и муторно, ежели одному. В тетрадке имена и адреса людей, которым объект ноги оттоптал. Вкратце — есть любовницы обиженные, а среди них и те, кого к сожительству принудили.
— Эге, — Озадачился Киров, — не ожидал такого от «Стального Макса».
— Эге, — Согласился Старый, — скурвился, думаешь? Не… курвой и был, изначально. Я в Революцию на таких насмотрелся. Урла бывшая, которую революционной романтикой подхватило. Год-два они на романтике выдерживали порой, а потом — снова урла. Сам таких знаешь.
— Думаешь?
— Уверен! — Отрезал филер, — Почему он с романтикой Революции припозднился, сказать не могу. Может, сидел где-то, далеко. Штаты там или ещё где. А освободился, и вот… Но всё, романтика заканчивается — действует как Иван[98], оказавшийся во власти. Чем дальше, чем больше. Цвет другой, но масть та же — тот же мокрушник, только что Робин Гудом нравится себя считать.
— По косвенным, говоришь, — Задумчиво повторил Киров, качнув на ладони увесистую тетрадь.
— Угум. Он кого обидит если, около себя не держит, баб особенно. С повышением, но куда-нибудь в Тьмутаракань отселяет. А после Питера это, знаешь ли…
— Знаю. Только как?
— Через старые кадры, — Понял его Старый, — мало ли толковых и честных среди них? А их всех под одну гребёнку… приятно? Чистка рядов, понимаешь ли! Списочек там есть, да с раскладами, вот с адресами похуже. Всех, считай, за пределы области.
— С этим справлюсь, — Кивнул Сергей Мироныч, — а вот как поговорить с ними…
— Отмечено, — Незримо усмехнулся филер, — Есть там парочка ребят с моими талантами. Написал, где живут, да на что давить при разговоре. Тебе к ним порученца отправить — из доверенных-проверенных. Опера Ленинградские таких в лицо знают, не могут не знать. Значит, к письму или записочке отнесутся всерьёз. Командировка в нужное место, а там как бы по пути заскочат. А дальше сами поговорят с кем нужно.
— Не учи отца… спасибо, Старый. Старый? Вот леший! — Киров кривовато усмехнулся, — И ни одна веточка под ногами не хрустнула! Дал же бог талантов человеку — что в городе, что в лесу раствориться может!
— Леший, — Усмехнулся молча Порфирий Иванович, отступая в кусты, — Простейшие фокусы ведь! Выждать, когда собеседник отвернётся, а в костре взметнётся пламя костра, да начнут трещать дрова. С другой стороны, вся работа из таких вот фокусов и состоит. Каждый в отдельности — тьфу! А вместе, так и вполне
Да и Сергею Миронычу стоило напомнить, кто такой Старый! Освежить старые воспоминания, так сказать. Хе-хе!
Осторожно отступив, дошёл до притопленой долблёнки, с трудом вытащил её на берег, вычерпал воду и отчалил несколько минут спустя. Своё дело он сделал, но не мешает напоследок продемонстрировать в деревне опухшую от самогона и комарья рожу. Последний штрих, так сказать.
Оно вроде бы и не нужно, но хороший образ получился. Такой, что и через десять лет деревенские «Зуду» вспомнят. Мало ли… алиби и вообще…
* * *
Десять процентов в пользу университета Копенгагена в процессе торговли превратились в пятнадцать, но «Лего» получило рекомендацию от министерства образования и лично от Его Величества. С нового учебного года головоломки «Лего» в детских садах и начальных классах школы получили статус учебных пособий.
Стыдно? Вот ещё… головоломки прекрасно развивают интеллект, так что вреда от них однозначно не будет. А что в кармане прибавится денег… и что? Тот случай, когда все в плюсе.
Университет, королевская семья, детишки… ну и я. А опосредованно Родригес, Лонг и далее.
* * *
Вся эта торгашеская суета оставила чувство лёгкой неловкости. Ощущения, что я упустил что-то важное…
Скорее всего, это именно ощущение, за которым не стоит ничего. Аристократия так умеет — глазами этак скосят, моргнут недоумевающее… и стоишь как оплёванный, чувствуешь себя говном.
Хотя по факту говном является этот… моргунчик. И подошёл ты к нему, чтобы потребовать долг или объяснение по какому-то серьёзному проступку.
Умеют, да… Я тоже умею — учили, но сильно похуже. В этой среде расти надо, с детства тренироваться. Ну или талант. Увы…
Знаю, понимаю, осознаю… и всё равно трачу время, пытаясь понять — ну что же я упустил?!
Помимо пятнадцати процентов, снова воткнули в делегацию в СССР, но уже как официальное лицо. Ожидаемо.
Как-никак, русский «выучил» и вообще — ценный экземпляр «почти социалистического буржуя», олимпийца и кинорежиссёра. Дураком надо быть, чтобы не воспользоваться таким ресурсом, как я. А Его Величество кто угодно… но точно не дурак.
Дания хочет получить своё кусок советских концессий, и для этого готова на очень, очень многое. Но осторожно. Копенгагирование[99] там помнят, и действуют с оглядкой на Британию.
Хреновая ситуация, если честно. Выгодно, намёков от Его Величества полно… но и попадать под санкции, если что, именно мне, а не Его Величества. Первый же и объявит, если что, по окрику из Лондона.
И Вашингтон… пока Гувер президентом, телодвижения в сторону Союза делать нельзя. Санкции.
А надо… хотя бы продемонстрировать желание заключить договор с Советами. Такой, чтоб не вызвал гнева Вашингтона и Лондона, но принёс денежки если не мне, так Дании.