Время не ждет
Шрифт:
Куратор еле заметно кивнул в ответ, полезная девочка… и не «красная», что характерно. Скорее «розовая», но больше в память об отце, да отчасти из-за понимания, что на старых имперских идеях далеко не уедешь, а стоять на месте тоже нельзя.
Изображая скуповатого человека, приходящего в мюнхенскую пивную скорее за «фоном», чем за пивом, куратор отпивал время от времени крохотный глоток и пыхал трубкой, попутно отслеживая лидеров и активистов отколовшегося от НСДАП правого крыла. Интересные люди… особенно с препаратами.
Потихонечку,
Лёгкая неадекватность видна и постоянным посетителям пивной. А ещё кафе, баварского ресторанчика, кегельбана… Плотно обложили, да. В каждом из заведений, любимых вождями нацистов, свои люди.
Кельнер[103], повар, полотёр… Способов донести препараты до адресата полно. Для человека понимающего.
И… куратор усмехнулся… окружение. Новые люди среди нацистов, такие бравые парни… только «слабозадые». Многие педики неровно дышат к военной форме, маршировке и прочим атрибутам мужественности. И к мужественным борцам… за что бы то ни было. Главное здесь — униформа и аура мужественности.
Предпочтения не выпячивают, да и… кого этим удивишь? После Рёма?
А чуть погодя может получиться очень, очень интересно. Куратор усмехнулся… и почти тут же насторожился. Что его напрягло, он и сам поначалу не понял.
— Дружище! — Плютцер придерживал Адольфа, которого изрядно развезло, — А давай ко мне?
Лицо гиганта дышало искренней заботой и симпатией, а голос… воркующий.
Куратор перевёл взгляд на фройляйн, которая смотрела на это торжествующим взглядом.
— Дура… — Простонал он, вспоминая, что девице всего девятнадцать, и понятия о дисциплине у неё нет… Впрочем, как нет и понятия о конечной цели акции. Компрометация? Ну вот она… на глазах.
Что ещё нужно? Подвернулся шанс, она и воспользовалась, ломая тем самым сложную многоходовку.
Резким жестом мужина подозвал фройляйн.
— Тёмного, к нему колбасок! — И уже много тише, — что подсыпала?
— Диу…
— Что будет в результате!? — Рыкнул куратор.
— Педику — возбуждение и снятие тормозов! Предателю, — В голосе звенит торжество, — заторможенность сознания и покорность.
Мужчина простонал сквозь зубы… впрочем, ещё не всё потеряно. Что-то такое они и намеревались сделать, просто чуть позже и не наспех.
Выскользнув из пивной, он подал условленный знак наблюдателям. Наспех, всё наспех…
* * *
— Перестарались любовнички, — С суховатой брезгливостью констатировал криминалист, снимая перчатки.
— Вы хотите сказать…
— Я сказал ровно то, что хотел, — Отрезал криминалист, собирая инструменты, —
— А от чего тогда подох?
— Скорее всего, наркота, — Пожал плечами криминалист, — Намешали всякой гадости, и вышла передозировка. Или сердце слабое, а его амфетаминами и кокаином подстегнули. Частое явление в этой среде.
— По самоубийце что?
— Застрелился, — Усмехнулся криминалист, поправив перед зеркалом в прихожей седые усы щёточкой, — Точнее только патологоанатом скажет, но предварительно.
— Герр комиссар! — Косясь на вредного криминалиста, доложил сотрудник, установили личность затрах… убитого. Некий Гитлер…
— Дева Мария, — Выдохнул комиссар, представивший себе груз ответственности. Сейчас начнётся… чтобы он ни сделал, а недовольные в таком деле будут всегда. Политик, чтоб его!
Покосившись на искажённое лицо убитого, «поплывшее» от жары, с трудом удержался от ругательств.
— Политическая полиция, Мюллер[104]! — В квартиру вошёл невысокий кареглазый человек, бритый почти наголо. Только небольшой пучок волос, разделённый прямым пробором, «украшал» голову, — мы забираем это дело!
— На здоровье, — Не скрывая облегчения, сказал по-русски комиссар, отсидевший два года в плену, — удачи!
* * *
— Твою мать! — Выругался сквозь зубы Дан, сворачивая к обочине, — Извини, милая.
Хорошенькая блондинка чуть смущённо кивнула, принимая извинения. Встречаться они начали недавно, но молоденькой барышне из хорошей семьи отчаянно нравился порой грубоватый, но очень искренний мужчина.
— Подойду поближе, — Сказал он, вылезая из автомобиля, — Посиди пока тут ладно? Гляну, много ли там народа, а то в объезд уж больно долго.
— Здорово, парни! — Сдвинув шляпу на затылок, издали поздоровался он с взвинченными копами, преграждающими путь демонстрантам. Чемпиона Олимпийских игр по тяжёлой атлетике в звании лейтенанта полиции узнали, и немного успокоились.
Поздоровавшись с каждым за руку и рассказав несколько коротких баек для сброса напряжения, Дан Ларсен пробился к лейтенанту Эйбу, возглавляющему полицейских.
— Что там?
— Коммуняки, — Выплюнул Эйб, — глянь!
Дан легко влез наверх импровизированной баррикады, за которой стояли полицейские, и присвистнул. Красных флагов и впрямь избыток… Не то чтобы там сплошь коммунисты или хотя бы социалисты, вот уж нет!
* * *
Спасибо университетским знакомым, в политике теперь Дан разбирает недурственно.
Настоящих социалистов там — раз-два и обчёлся. Флаги здесь скорее символ сопротивления ненавистному режиму. Хотя… кто знает!