Время останавливается для умерших
Шрифт:
Шыдло жадно затянулся табачным дымом и тотчас же закашлялся. Я подумал о Броняке: где он сейчас, что делает, когда бросил машину, с кем устанавливает новые контакты? О том, что его задержали, я не допускал и мысли. Наверное, он успел уже приучить меня к тому, что всегда опережал нас и уходил невредимым.
— Вот так все и было, как я рассказал, — продолжал Шыдло. — Зомбек в дирекции замолвил словечко за Броняка, и того приняли на работу в охрану. Теперь, пока завод не достроен и охраняется лишь одним человеком, а не целым отделом, мы обеспечены агентурой. Вскоре в «Протоне» стали
— И тогда вы поручили Марчуку возобновить контакты с Зомбеком? Зомбек должен был вербовать людей…
— Да. Только на этот раз хорошо разработанный план нас подвел. За эти десять лет Зомбек засиделся, размяк, начал бояться. Кроме того, ему нравилось на заводе, он полюбил свою работу и даже получил какие-то награды. Одним словом, он отказал Броняку. Тот нажимал, но Зомбек оказался упрямым. По этому поводу я еще получил донесение от Броняка. У Зомбека была какая-то женщина.
— У вас в Колюшках был коротковолновый передатчик?
— Это уже неважно и к Броняку отношения не имеет. А я говорю о нем. Когда я узнал о фокусах Зомбека, то повторил требование выполнить приказ.
— Прислали ему открытку с видом морского пляжа…
— Этот пейзаж служил предостережением и сигналом тревоги. Открытка с Гевонтом означала бы необходимость ликвидировать сеть, а с костелом… Но я не об этом. Зомбек не ответил на мое предупреждение. Он его просто игнорировал.
— И тогда вы поехали на Мокотовскую к Зомбеку?
— Мне не хотелось его «убирать». Я решил узнать, чего он хочет. Ему и Броняку мы платили пока совсем немного, чтобы они не сделали какой-нибудь глупости. Основные деньги перечислялись обоим на заграничные счета, причем там скопилась вполне порядочная сумма. Но Зомбек отказался от этих денег. Он даже заявил, что… выплатит нам сумму, которую мы ему дали. Все выплатит, даже проценты, лишь бы мы оставили его в покое. Я его и уговаривал, и угрожал ему, но так ничего и не добился. В конце концов Зомбек пригрозил, что выдаст нас… если мы от него не отцепимся.
— Он знал ваш адрес в Колюшках?
— Нет. Его не знали ни Зомбек, ни Броняк. В предпоследний раз я видел Зомбека еще в Н., перед самым окончанием войны. Он был с нами в машине, когда офицер специальной группы «СД-Инланд» расстрелял того парня из монастыря, настоящего Эмиля Зомбека… Но я опять не о том. Короче, Зомбек от всего отказывался, кричал, чтобы я убирался, грозил милицией… Такой тряпкой оказался! А мы-то снабдили его настоящей метрикой, хорошим именем, бумагами, помогли устроиться после войны. Не осталось уже людей с характером, — вздохнул Шыдло, — одни тряпки.
— Итак, вы попрощались с ним, а позже приказали его убить?
— Это сделал Броняк, вы знаете. Он запер Зомбека в сейфе — хорошая, чистая работа.
— И в меня стрелял тоже Броняк?
— Нет, один из его людей. Тот же человек «пощупал» вас радиатором, когда вы шли с озера. Броняк съездил к нему на велосипеде и показал, какой дорогой вы обычно возвращаетесь домой. Машина была угнана со стоянки, а
— Фальконову вы убрали лично? Она видела вас у Зомбека и могла…
— Могла. Броняк должен был узнать у вас, сказала ли она что-нибудь. Зомбек пообещал, что если мы его не тронем, то и Фальконова будет молчать. Броняк в это не верил, а его человек сообщил, что Фальконова вам звонила… Я хотел обойтись без трупов, но вы сами видите, что это не удалось. Теперь скоро будет еще один труп. Мой. И почему? Неужели было так обязательно бить меня ножом? Меня, единственного человека, который хотел ему помочь! За все смерти отвечает только Броняк, только он один!
Шыдло говорил все с большим трудом. Его очень ослабила потеря крови. Я не подгонял его, когда он останавливался, и терпеливо ждал, пока ветеринар отдохнет и начнет дышать ровнее.
— Плохо мое дело, а? Я, наверное, кошмарно выгляжу? Но внутри вроде бы полегче…
— Вы получили обезболивающее, оно уже начало действовать.
— Да, поэтому, видимо, и боль стала меньше… Послушайте меня, я хочу сказать о Марчуке еще кое-что. А все остальное меня не касается.
— Вы еще не сказали, на какую фамилию выдан тот заграничный паспорт. Если уж ловить Броняка…
— Томаш Кардель. Вы запомните? Кардель. Но он может что-нибудь изменить в паспорте… Ищите его в Щецине, он должен быть там, этот проклятый уголовник. Вы его найдете?
— Он, видимо, уверен, что вы мертвы?
— Конечно, для того он и подколол меня, как поросенка… Он думает, что со мной покончено, и наверняка пропишется в гостинице под фамилией Кардель. У него есть и другой фальшивый паспорт, польский. Не помню, на какое имя. Черт бы подрал, жаль… Пан капитан, попросите вашего врача, чтобы он дал мне какой-нибудь наркотик. Чтобы я еще немного пожил. И чтобы увидел, как вы приведете в наручниках этого Марчука. Паршивого мясника… Господи, ну за что он меня решил убить, за что? Нет, вы сами скажите, за что?
Шыдло беспокойно пошевелился, охнул, дотянулся до моего запястья.
— Сделайте что-нибудь, чтобы я дожил…
— Обязательно доживете, — сказал я, — даже до суда. Такого человека, как вы, мы просто обязаны вылечить. Вы будете главным свидетелем.
— Не говорите так, — вздохнул Шыдло, — не надо меня утешать. Я сам чувствую, как все больше слабею… Мне всегда было интересно, как это., умирают. Теперь я это знаю.
— Врач вам гарантирует по крайней мере еще двадцать лет жизни. Только вам придется следить за собой.
Шыдло ослабил пальцы, стиснутые на моей руке. До его сознания медленно доходило то, что я сказал. Однако он еще не верил своим ушам.
— Сколько? Двадцать лет?! Вы, наверное, не будете…
— Пан Шыдло, вы крепкий мужчина. А ваша смерть для нас очень нежелательна.
Теперь я мог выключить магнитофон. Даже если и не хватило пленки на последние несколько фраз, то сейчас это уже не имело большого значения. Самое главное было записано.
Я открыл дверь и подозвал капрала. Подождал, пока он усядется у постели, и вышел.