Время Перемен
Шрифт:
— Мы присмотрим, чтобы всё было по честному.
— И вас не смущает то, что у меня нет секундантов?
— Безделица, ни к чему нам секунданты, решим всё здесь и сейчас, — ответил так радеющий за честь молодой господин.
Жерар спокойно встал, оправил колет, чуть сдвинул эспаду на поясе:
— Извольте, господа, я принимаю вызов. Обойдёмся без секундантов. Довольно будет, если вы не наброситесь на меня впятером, как стая диких собак.
— Мы люди чести, а вам следовало бы следить за языком, иначе придётся драться с каждым по очереди.
Молодой граф хотел
Задиры двинули к чёрному ходу. Жерар пошёл следом и понял, что довольно сильно волнуется: сердце бьётся, как кролик в силке, руки налились тяжестью, а все известные приёмы внезапно смешались в голове. Первую дуэль сорвал мерзавец де Бризи. Значит, эта будет первой. Фехтовальные состязания и тренировки с тупым оружием, всё-таки, не то. И, чем ближе они подходили к месту дуэли, тем лучше граф понимал, насколько не то. Он всё не мог решить, как убивать обидчика, куда колоть? Приёмы в голове сменяли один другой, получался сплошной сумбур.
Все вышли на улицу. Зрители встали вдоль стенки, а его соперник — на другой край площадки.
Внезапно, без всякой подготовки, раздалась команда:
— Начинайте!
Соперник вытащил эспаду. Жерар тоже, но поймал себя на мысли, что сделал это несколько торопливо и неловко. Его визави шагнул к нему и провёл укол в грудь. Отяжелевшей рукой граф отбил выпад. Оружие соперника отклонилось в сторону и ещё не вернулось назад, а для Жерара всё вмиг поменялось. Отбив этот неуклюжий укол, он почувствовал, что соперник ему не ровня: оказывается, мало это знать наверняка, нужно ещё и чувствовать. Следующий укол он отбил гораздо увереннее и атаковал ответным в шею, но за волосок остановил клинок. Жерар сам не понял, почему, но такое быстрое убийство грубияна показалось ему дикостью.
Задира колол, как беспомощный ребёнок, Жерар всё отбивал. Противник попытался сдвоить удар справа и укол, но пауза между двумя атаками была огромной. Жерар блокировал удар, отвёл в сторону укол, чуть сместившись влево, и сам уколол в ответ в бедро. «Ай» — вскрикнул неумёха и шагнул назад, а на его штанине расползалось кровавое пятно. И тут раздался крик:
— Стоять!
Все обернулись на голос. К ним подошёл не молодой уже мужчина в шлеме и панцире. Большой круглый щит висел на его левой руке, из-под панциря торчала начавшая уже ржаветь кольчуга, на поясе висел с одной стороны меч, а с другой — клевец. Немалые, и, видно, непростые годы, добавили изрядно седины в его усы. Но этот кремень, казалось, становится только крепче от старости, как хороший бренди.
— Пёс министра, — произнёс еле слышным шёпотом один из пьяниц. Но кремень услышал:
— Вижу, вы знаете, кто я такой, и ещё не успели поубивать друг друга. Вот что, на этот раз позволю вам уйти. Но, если поймаю снова — брошу в темницу всех до единого. Или убью на месте, коли решите сопротивляться. Я вас запомнил, всех и каждого. Не отводите глаза, господин Фион де Риде, это не поможет.
Молодой господин, которому предназначались слова, опустил взгляд
— Чего стоим? Прочь отсюда! — гаркнул кремень, — Все, кроме де Сарвуазье.
Всех как ветром сдуло, а молодой граф, ошарашенный, стоял на месте. Он не понимал, как один человек мог вот так запросто остановить дуэль при пятерых свидетелях, но никто и не думал ему перечить. А то, что седой господин назвал его фамилию, было вообще необъяснимо.
Молодой граф взял себя в руки:
— Откуда вы знаете мою фамилию? — учтиво поинтересовался он у господина.
— Я твой дядя, дурень. Пойдём отсюда, — незнакомец развернулся и пошёл к трактиру.
Жерар вспыхнул от оскорбления и поспешил следом:
— Какой ещё дядя? Я только что прибыл в Лемэс и никого, кроме господина Винсена де Крюа, не знаю. И почему это вы позволяете себе оскорблять меня?
Господин обернулся с недовольной миной:
— Я капитан Люк де Куберте, будешь служить при мне. А дурень — потому, что я борюсь с дуэлями, но ты умудрился ввязаться в одну из них, едва прибыл на службу.
Капитан вошёл внутрь, а Жерар понял, что до сих пор не убрал оружие в ножны, хоть сражаться было давно не с кем. Пришлось остановиться. Быстрым шагом он догнал капитана:
— Куда мы идём?
— В казарму.
— Зачем?
— Знакомиться с личным составом, чтоб знали тебя и не зарубили на очередном рейде, приняв за обычного дуэлянта.
— Почему вы боретесь с дуэлями?
— Потому, что дуэли — идиотизм.
— Дело чести не может быть идиотизмом.
— А как назвать то, что происходило здесь две минуты назад? Ты не знал этих людей, но готов был убить, хоть между вами нет войны. Что такого они успели сделать тебе? Ты всего пару часов в городе.
Они уже вышли из корчмы. Жерар не заплатил, но никто и не подумал их остановить. Нужно было что-то ответить капитану:
— Нуууу… Они оскорбили меня.
— И ты за это вызвал их на дуэль.
— Нет, я оскорбил их в ответ.
— Отлично, значит, они вызвали тебя, и ты согласился. Сплясал под их дудку. Чистейший идиотизм.
— Что же я, по-вашему, должен был делать?
— Даже не знаю, кто из вас хуже. Эти пьяные повесы, или ты, племянник, который препирался с ними на трезвую голову. А если бы они напали впятером, сразу все? Твоего отца убили на дуэли, ты что, забыл? А твоя тётка умерла от этого. Моя жена, между прочим. Неужели забыл всё? — этот крепкий человек остановился и ждал от него ответа.
Прохожие обходили их, а Жерар вдруг вспомнил дядю. Вспомнил, кто он такой и как переживала мама из-за всего. На миг ему стало стыдно, но тут он точно знал, что ответить:
— Для того, чтобы подобное не повторилось, я обучался фехтованию с детства. Не думайте, что меня просто одолеть на дуэли. Приди вы на пару минут позже, и убедились бы в этом.
— И ты бы заколол того пьяного бедолагу насмерть, да? За что? Как он тебя обозвал? Дураком? Деревенщиной? Да меня по тысяче раз на дню обзывают псом министра. Но я не убиваю тысячу человек в день.