Время Полицая
Шрифт:
– Запугала, красавица, - признался Вадим.
– До смерти запугала. Как мне тебя хотеть, если я буду бояться?
– Твои проблемы, цыпа.
Кобра в третий раз дотронулась до его щеки. Теперь нежно и ласково. Вадик разомлел, закрыв глаза.
– ... Ну, что, мы заключаем сделку?
– спросила она.
– Конечно, - ответил он, полагая, будто легко поладил со всей преисподней.
– Сделаешь меня счастливой?
– Да, Кобра, да.
– Веришь мне?
– Верю.
– Любишь меня?
– Люблю как никого и никогда.
– С этого момента мы одна семья.
– Кобра... Кобра...
Его голова в блаженстве
– Я вытащу тебя, мальчик мой, не бойся. Мы вместе. У тебя есть я - у меня есть ты. Мы качаем на руках Вселенную. Капли звезд тают на наших ладонях. Аромат травы застыл на губах. Мы легче птиц, быстрее света, ты и я…
Время остановилось. Неизвестно, как долго Вадик дремал руках Кобры. Вернувшись на круги своя, он понял, что больше не лежит на ее груди, а сидит напротив. По-турецки. Ее лицо было прекрасно. Самое простое и красивое лицо на свете. Кобра улыбалась.
– ...Боже, кто ты?
– Я не Боже, - сказала она, облизнув мягкие губы.
– Мишке тоже было хорошо, когда он отдавал тебе душу?
– Ревнуешь? – Кобра удовлетворенно улыбнулась.
Вадим пожал плечами:
– Естественно.
– Это прекрасно. Ну, и что ты намерен попросить?
– Ничего.
– Договор есть договор. Проси.
– Не знаю. Что дашь, то возьму.
– Милый мальчик, - похвалила цыганка.
– Оставайся всегда таким - у тебя все получится. Выбирай, Чапаев. Я могу вернуть тебе сумку с деньгами, Настю или все остальное.
– Все?
– Абсолютно. Кроме твоей маленькой невесты и свадебного путешествия.
– Ясно.
– Вадик задумался.
Пока он размышлял, Кобра засмеялась.
– ... Что-нибудь не так?
– спросил он.
– Мне нравится твой выбор, - сказала она.
– Но я ещё не выбрал.
– Всё давно решено.
– Настя?
– Мне по душе твоя маленькая слепая воровка, - кивнула Кобра.
– Нимфа с незаметным пушком над губами... Бери ее, Чапаев. Бери и бабки свои, черт с тобой, - на Балтийском вокзале, семнадцатая камера хранения, закодирована ее днем рождения. Устрой маленький праздник своей маленькой воровке, покажи ей сказку. С папиным мешком получится реальный праздник, да? Нормально вам будет, вот увидишь. Но не дай божок, Чапаев, - слышишь?
– Что?
– Не дай божок, ты захочешь её больше, чем меня. Я тебя и в Африке достану. И ты снова потеряешь все свои потроха. Так-то, цыпа моя, так-то.
– Где ее искать?
– В Университете. Филологический факультет, второй курс.
– Немецкая группа?
– Точно.
– Она же полгода как не учится.
– Полгода?! – Кобра засмеялась.
– А ты не заметил, Чапаев, сегодня кое-что изменилось. И всего-то за полдня.
– Заметил.
– Будешь на вокзале забирать сумарь - купи два билета до Таллинна.
– Зачем?
– Затем, что я так хочу.
Силы оставляли Вадима. Беседа с ведомой высосала столько энергии, что сознание начало угасать.
– Ты не против, если я прилягу?
– спросил он.
– Ложись.
– Кобра опустила его на снежную перину и продолжала говорить до тех пор, пока он не отключился: - Насте Таллинн понравится. На каждом повороте - гномы. Ты же знаешь, Таллиннские улочки имеют совсем другое измерение. Тебе надо сбежать из Питера. Смени обстановку. Своди девчонку на концерт в Нигулисте, послушайте орган... Ты когда-нибудь заходил в Нигулисте?
–
– Тем более. В Нигулисте хорошо приходить зимой: на улице мороз, светит солнце, в соборе тоже не согреться - заходишь, а изо рта валит пар. Поднимаешь глаза и смотришь на небо сквозь маленькие узкие стекла. Где-то там наверху сидит органист. Растворись в лучах застывшей музыки и ледяного света... Послезавтра в Нигулисте - "Искусство фуги" Иоганна Себастьяна Баха, играть будет Август Яола, если, конечно, парня не убьют - много кто на него зуб точит, - человечишка так себе, паршивенький, а играет гениально.
– Кобра внимательно посмотрела на Вадика, тот чуть дышал.
– Запомнишь?
– спросила она, улыбаясь ему вслед: - Август Яола.
– Август Яола, - прошептал Вадим, глядя в глубокие - черт ногу сломит!
– глаза цыганки, нависшие над ним словно бездна. Наконец, он понял, что... растворяется в этой черной, бездонной стихии, всецело овладевшей его душой, теряя сознание и чувства.
– ... Кто убьет Августа Яолу?
– бестолково произнес он, прежде чем исчезнуть в темноте: - Кому это надо?
11
Уделив столь пристальное внимание Вадику Романову, Кобра, однако, не посвятила ни минуты своего земного времени такому парню как Полицай. Поэтому в невидимой рулетке питерских метаморфоз этот парень принимал участие, можно сказать, случайно. Никакого предварительного согласия располагать своим богатырским телом и кое-каким сознанием в ненавистном Ленинграде, городе жидов и фраеров, Полицай не давал. Тем не менее, чувствовал он здесь себя неплохо, у него всё было, и все было хорошо: всемогущий папа, несколько иномарок, счета в швейцарских банках и пудовые кулаки, с которыми Пол, как говорят, "попал в струю", ибо в 91-м кулак составлял все: и икону, и зарплату.
Обычно сильные или просто большие люди являются отменными добряками и паиньками. В противном случае, они рискуют сгореть заживо. Полицай составлял счастливое исключение, ибо обладал даром совмещать мощь героя Эллады с характером пустынного шакала, что красноречиво отражалось в его удивительном взгляде: голубом и испепеляющим до мозга костей. Дожить при таких природных задатках до тридцати одного года, не получив от снайпера пулю, - само по себе подвиг.
Итак, Полицай, сам того не подозревая, сидел на чужом месте в качестве законного наследника Ильи Павловича Романова, знал вокруг себя всех, с кем был знаком Вадик Романов накануне своего исчезновения: Мишу, Леню, - да и много кого еще; он честно думал, будто его мать умерла в пору, когда он не умел говорить, короче, сидел, пока обстоятельства не обернулись к нему, мягко говоря, задом и не потребовали каких-то чрезвычайных мер. Причем, крыша Полицая, в надежности которой до второго декабря никто не сомневался, мало помалу начала съезжать.
Через двадцать минут после катастрофы на улице Композиторов Полицай, как и обещал, приехал в офис папы. Илья Павлович ждал объяснений, потрясенно разглядывал сына и теребил во рту дужку от очков.
Сынок, едва войдя в кабинет, заявил:
– Он ушел. У него оказался ствол, бл. Почему ты не сказал, нах, что у него будет ствол, бл?!
И вот, папа не мог ему ответить. Сосал оправу окуляров и думал:
"Откуда ж мне знать, Пол, ствол у него или огнемет? Ты запорол задание, сынок, подставил всех. Понимаешь ли ты это? Как нам дальше жить?"