Время прибытия
Шрифт:
ГЛАВА 9
О ВРЕДЕ ПОЛОВЫХ ГОРМОНОВ И КРУТЫХ РАЗБОРОК
Вечерело.
Хранитель Луций, обнаруживший Великих Отцов в кабаке “Проказник Дионис”, пришел в поистине неописуемое состояние гнева.
— Вы что, совсем сдурели? — орал он на заправляющихся местным пивом братков. — Вы забыли, кто вы такие, за кого нам приходится вас выдавать. Вы что, хотите народного восстания?
— Какое восстание? — улыбнулся Сан Саныч. — Папаша, не суетись.
— Да
— Это еще почему? — удивился Степановский. — За каким таким хреном?
— Да потому что официально считается, что планета Утопия плоская, — ответил Луций, — и стоит на трех опоссумах, которые в свою очередь плывут на гигантской каракатице.
— Где плывут, — не понял Гена Фуфел, — в канализации, что ли?
— Нет, — буркнул Хранитель, — в мировом океане.
— А океан тот где находится? — усмехнулся Сан Саныч.
— В чашке чая великана Copra, — ответил Хранитель.
— Так, а великан где сидит? — не унимался Воротилов.
— На кухне великой сущности, — огрызнулся Луций.
— Ну а кухня?
— Кухня находится в желудке одного из опоссумов, подпирающих землю, — Хранителя явно тяготил этот разговор.
— Так что ж это получается, — сказал Степановский, — замкнутый круг какой-то. И кто же эту белиберду придумал?
— Я, — невозмутимо ответил Луций.
— Ну и зачем?
— Чтобы граждане Утопии по ночам спали спокойно, а то смотрит человек в звездное небо, смотрит, и мысли ему всякие в голову нехорошие приходят вроде: “А для чего, мол, он на свете живет? В чем смысл всего его существования? Действительно ли вселенная бесконечна?” А наутро, глядишь, уже восстание, вождя толпой идут свергать, мол, что такое тирания по сравнению с величием вселенского бытия.
— Мудрено, — кивнул Сан Саныч, — хотя, с другой стороны, что-то в этом, блин, есть.
— Подавление личности, — согласился Марк Степан овский.
— Тотальное зомбирование через средства массовой информации, — добавил Гена Фуфел, и они заказали себе еще по кружке пива.
Луций от злости чуть не откусил себе язык.
— Вы, вы, вы… — начал он и, посчитав мысленно до десяти, сказал, — уже темнеет, вам нужно вернуться к космическому кораблю и перевести остальных соплеменников для ночлега в Хрустальный дворец.
— Вот это, блин, отель, — согласились братки, — идем, плешивый.
На улице Великих Отцов снова ждал паланкин.
— Да нет, — махнул рукой Сан Саныч, — мы лучше на пишкарусе поедем, ноги немного разомнем.
— Правильно, — усмехнулся Гена Фуфел, — доберемся до звездолета топтобусом. Но Луций был непреклонен.
— Неблагодарные хряки, — орал он, — а ну немедленно залезли в паланкин, еще не дай Бог фотографии с вашими перепитыми мордами в утренний выпуск газет попадут.
Короче, добрались до пирамиды на паланкине.
А земная братва на корабле спала.
Сан
Но машина немецкими бюргерами была сработана добротно, как и все у педантичных фрицев, на совесть.
Хранитель Луций изумленно вытаращился, рассматривая автомобиль, а из корабля стали выбираться заспанные братки.
— Короче, пацаны, — сказал им Сан Саныч, садясь в “мерседес”, — слушайте этого лысого. Он вас в гостиницу местную отведет, но смотрите мне, чтобы без приколов всяких, не посрамите Землю перед лицом аборигенов.
Братки понятливо закивали.
— Хорошо, Сан Саныч, не беспокойся. Воротилов повернулся к сидящему за рулем Гене Фуфелу:
— Давай, Генчик, трогай.
Устроившийся рядом с авторитетом Степановский полез в мини-бар за стопкой финской водки, и, весело посигналив, “мерс” тронулся с места, провожаемый безумным взглядом Хранителя Луция.
— Куда? — только и смог прошептать он. Но золотой шестисотый уже несся по улицам столицы Утопии.
— Сделаем полный круг по городу, — сказал Сан Саныч, — после чего вернемся в гостиницу. Гена Фуфел за рулем кивнул.
— Эх, — опустив стекло, Воротилов подставил лицо потоку прохладного ветра, врывающегося в салон мчащейся машины, — люблю прокатиться перед сном.
Попадающиеся по пути редкие прохожие испуганно шарахались, вжимаясь спинами в здания, но, замечая в салоне Великих Отцов, почтительно приклоняли головы.
— Вот же, блин, житуха, — сказал Степановский, — поселиться здесь, что ли?
— А как же рынки? — возразил Сан Саныч. — Ведь здесь нет рынков.
— Точно, — согласился Марик, тут же помрачнев, — рынков нет.
Выехав из города, “мерс” бодро покатил по проселочной дороге, минуя треугольные поля с пасущимися овцами.
— О, смотрите, лев, — ткнул пальцем в окно Степановский.
Сан Саныч, отобрав у Марика рюмку, вернул ее обратно в бар.
— Хватит водку жрать, — раздраженно бросил он, — а то сейчас не только лев, но и кенгуру розовые привидятся.
Степановский обиделся:
— Говорю вам, там был лев.
— Опаньки, — сказал Гена Фуфел, сбрасывая скорость.
Воротилов со Степановским непроизвольно охнули.
У обочины дороги голосовала высокая блондинка 90-60-90 в камуфлированном бикини и с доской для серфинга под мышкой.
— Спасатели Малибу, — прошептал Степановский.
Воротилов же, подобрав челюсть, приказал Фуфелу затормозить.
Вблизи блондинка оказалась еще роскошней. Ее загорелые прелести колыхались при движениях, словно надувной матрац на море в штормовую погоду.
В горле у братков моментально пересохло.
— Эй, парни, — сказала блондинка, виляя соблазнительными бедрами, — не подкинете меня до ближайшей гостиницы?