Шрифт:
Глава 1. Льюис
Дом строится из камней, кольчуга плетется звено за звеном, а судьба целого города подчас складывается из почти незаметных решений. И принимают их те, кто даже не думал входить в историю.
Льюис Клемонт не был троллем, эльфом или магом. Он был обычным молодым человеком двадцати одного года, приятным, воспитанным и пригожим. Черноволосый, кареглазый, с холеными руками, привыкшими к перу, а не плугу, он переехал в другой город ради учебы. У него был план, которому он методично следовал: поступить в университет на факультет «Истории и философии», получить степень бакалавра, затем
Поглощать знания, как оголодавший — с момента приезда в город.
Именно этим Льюис и собирался заниматься. Он обожал раскапывать и разбирать исторические факты, взахлеб обсуждать деяния великих людей и излагать свои мысли на бумаге. После получения образования он планировал стать историком, библиотекарем или преподавателем. Любой вариант позволил бы ему добиться желаемого: читать книги в неограниченном количестве, писать объемные трактаты на интересные ему темы и получать за это достойное жалованье. Дома Льюис несколько лет проработал писцом, скопил денег и отправился поступать в университет. Родители не останавливали его, здраво рассудив, что взрослый сын волен распоряжаться своей судьбой. Грамотный человек, обладающий изрядной долей трудолюбия и прилежания, нигде не пропадет.
Первые пункты плана были исполнены безупречно: Льюис переехал, сдал вступительные экзамены и начал посещать лекции. Учеба давалась ему легко, преподаватели ценили смышленого и вежливого юношу, а все городские библиотеки раскрыли двери перед студентом. Он получил все, о чем мечтал и даже больше.
Неожиданно для себя Льюис влюбился. Но не в веселую горожанку или умницу-студентку, а в сам город. В его аккуратные маленькие дома, узкие улочки, в парки и скверы, островками зелени расцветающие посреди камня. В длинную, неглубокую речку, пересекавшую весь город. Через нее были переброшены десятки мостов: от широких и основательных, для проезда карет, до простых деревянных. Льюис бродил по ним с трепетом в сердце, нежно касался перил и обещал никогда не покидать это волшебное место. Город очаровал его, и он твердо решил связать с ним свою судьбу.
Знал бы он, чем обернутся подобные клятвы, надавал бы себе оплеух и бежал прочь быстрее ветра. Но Льюис не знал и беспечно наслаждался жизнью.
Жилье он снимал у госпожи Солоны Винтер, привлекательной и моложавой женщины средних лет. Комната была небольшая, в одном доме с хозяйкой, но зато своя. Никаких шумных соседей, мешающих заниматься или читать. Солона Винтер была тихой и милой женщиной, все дни проводила в собственной лавке, а вечерами кормила Льюиса ужином, хоть он и объяснял, что будет питаться отдельно.
Денег с него она за это не брала.
— Знаю я что студенты едят: пирожки с лотка, жареное мясо в трактире, а к концу месяца пустая похлебка и проблемы с желудком. Поешь нормально. Если что не любишь, так скажи, я это готовить не буду.
— Спасибо. Вы слишком добры ко мне.
Хозяйка лукаво прищурилась.
– Я ли одна? Стол на кухне больше не шатается, карниз висит ровно, а ножи стали резать. Не думаю, что это работа доброй феи.
Они оба рассмеялись.
– Я слышал, по городу ходит легенда о доброй фее и волшебной красавице, — сказал Льюис, — вроде бы ее волосы длиннее городской стены и сияют ярче золота.
— Да, это одна из
— Расскажете вечером побольше об этом?
– Непременно. Хорошего дня, милый.
– И вам.
Госпожа Солона была общительной, но ненавязчивой женщиной. Льюис охотно выполнял мелкую работу по дому и носил для нее тяжелые вещи, попутно удивляясь, что она живет одна. С ее внешностью и мягким характером, от мужчин отбоя быть не должно. Впрочем, его это не касалось. Льюис принимал заботу госпожи Солоны и старался вернуть, как мог. Пока было еще тепло (а тепло в городе было всегда), хозяйка любила накрывать вечерний чай в своем крохотном саду и слушать рассказы Льюиса об учебе. Убирали и мыли посуду они вместе.
— Госпожа Солона, а когда в городе наступают холода? — спросил он в один из таких вечеров. Ему ужасно хотелось попросить третий кусок ее восхитительного вишневого пирога, но он боялся показаться обжорой. — Ноябрь на исходе, а здесь до сих пор словно позднее лето. В моем родном Рейнпорте в это время уже снег лежит.
— У нас здесь снега нет, да и холода тоже. В городе всегда хорошая погода и очень мало дождей. Но если соберешься в пригород, оденься потеплее. Там снег идет уже давно.
— Но пригород же совсем недалеко, — удивился Льюис, — час пешего хода. Не может быть такой сильной разницы в температурах.
— У нас все может быть, — меланхолично ответила госпожа Солона, — не удивляйся ничему, что увидишь в городе.
— Наш город волшебный, — заулыбался Льюис и вдруг поймал себя на странной мысли. Не удержавшись, он тут же ее озвучил: — А как он называется?
Хозяйка посмотрела на него с удивлением. Льюис почувствовал, что краснеет от стыда. Как можно быть таким глупцом?! Не знать куда переехал!
— У него нет названия. Просто город.
— Но у всех городов они есть. Я всего лишь забыл его.
— А я никогда и не знала, — пожала плечами госпожа Солона, — не забивай себе этим голову, дорогой. Можешь мне помочь?
— Конечно. Уже убираем?
— Нет. Съешь, пожалуйста, еще кусочек пирога, а то он не влезет в буфет, — она улыбнулась одними глазами.
— Скоро вы меня не прокормите, — рассмеялся Льюис, беря предложенное, — давайте я буду платить за ужины.
— Не нужно, ты ведь часто покупаешь продукты. Послушай, твоя цветная прядь совсем смылась. Не забудь подновить.
— О, точно.
При поступлении в университет Льюис столкнулся со странным требованием: все черноволосые студенты обязаны были перекрасить волосы или выкрасить одну прядь в любой цвет, иначе не допускались к занятиям. Объяснений этому Льюис не получил, но спорить не стал. Нужно будет завтра сходить к цирюльнику. И обязательно посмотреть название города в своих записях, чтобы больше не позориться.
Название Льюис посмотрел, успокоился и тут же забыл его. Заучил, затем снова забыл. К вечеру он зазубрил его как латынь, но стоило отвлечься на что угодно, как коротенькое слово ускользало из памяти, словно его никогда там и не было. Льюис записал его на клочке бумаги и носил с собой, но долго думать о подобных странностях не мог: ему нужно было написать четыре эссе, подготовиться к семинару и прочитать три толстенных философских трактата к понедельнику. Все выходные он провел в центральной городской библиотеке (университетская была забита студентами), за неделю сдал все задания и, довольный собой, отправился на прогулку, проветрить голову.