Время вспоминать
Шрифт:
– Тогда получится, что я ознакомилась с целым пластом культуры и истории островов Акульего залива, - с досадой ответила Хоакина и с интересом глянула на мужа, закусившего нижнюю губу.
– Что с тобой, Фернандо? При второй нашей встрече ты показался мне достаточно любознательным.
– У меня своя причина держаться подальше от колдовства, - сказал муж.
– И мы говорим не о ней.
– А о том, что я подвергаю себя опасности, я поняла, - перебила его Хоакина.
– Или вбила в голову глупую мысль, что на меня напали. Кстати, инспектор меня не поднял на смех.
– Инспектор?
–
– Ты ходила в полицию?
– Инспектор Рафаэль Эспиноса сын доньи Аны. Я встретила его в ее доме.
Ей казалось, что Фернандо должен был удивиться. Или разозлиться. И уж точно не спокойно посмотреть ей прямо в глаза, а потом так же неспешно сесть на кресло, придвинутое к стене под небольшими бра в виде паучков, да еще и закинуть ногу на ногу.
Стало так тихо, что можно было различить шорох золотых песчинок в изящных песочных часах, стоящих на тумбочки у кровати. Хоакина замерла, все еще вцепившись руками в туалетный столик и не зная, что делать дальше. Подождав еще некоторое время, судя по песочным часам, чуть больше минуты, она отлипла от столика и, двигаясь медленно и осторожно, дошла до второго кресла, чуть сбоку от того, где сидел Фернандо, и тоже села.
– Тебе не кажется, что у нас проблемы?
– раздался голос мужа, как только она устроилась поудобнее.
Удивленная сменой темы разговора и мирным тоном, она кинула на Фернандо обеспокоенный взгляд, но супруг смотрел в стену напротив.
– Да. Я забыла два года своей жизни, - ответила Хоакина, тоже любуясь большой картиной с горным пейзажем.
– И меня, - добавил Фернандо, и ее поразила горечь, проскользнувшая в его тоне. Даже донья Ана не сожалела так о своей медленной и мучительной смерти.
– Я долго думал о том, - продолжал муж, - как жить, если память к тебе так и не вернется. Но тебе… видимо, все равно.
«Неправда!» - захотелось крикнуть Хоакине, однако она сдержалась. Или правда? Не был ли ее интерес к убийствам и вуду просто способом занять себя и не разбираться в их теперь непонятных супружеских отношениях? Хоакина прислушалась к себе и сердито тряхнула головой. Открыла рот, чтобы ответить, закрыла его, открыла еще раз.
– Мне не все равно, - наконец, прямо заявила она.
– Я, как и ты, не знаю, что нам делать. С той лишь разницей, что я помню о том, что у нас было, только по письмам, которые писала родителям и подругам. Но там все очень… обще и… сдержанно.
Она услышала, как со стороны Фернандо раздался тихий и очень невеселый смешок.
– Но ты не давала мне попробовать показать тебе, как у нас все было, - сказал он.
– Ты избегала меня или разговаривала, как с гостем, случайно оказавшемся в гостиной.
Хоакина ожидала подобного разговора, но не сегодня. И точно не тогда, тогда голова у нее была забита другими делами. Намеренно ли Фернандо сбил ее в толку, или он сам решился неожиданно, было уже неважно. Нужно что-то отвечать и так, чтобы не испортить и без того натянутые отношения. Хоакина осторожно покосилась на мужа, внимательно рассмотрела его профиль, а затем и всего целиком, стараясь найти в себе хоть малейшие отголоски чувств. Соле утверждала, что хозяйка любила супруга, родители тоже были уверены, что дочь счастлива
– Фернандо, - начала говорить Хоакина, чувствуя себя идущей по хрупкому стеклу.
– Чтобы понять, что я ощущаю, постарайся представить, что ты проснулся и обнаружил, что женат на… Кармен Руис.
Последовала тишина. Хоакина засомневалась, удачный ли пример она выбрала, ведь муж мог симпатизировать красавице Кармен и без труда свыкнуться с мыслью о таком браке.
– Или не на Кармен, а женщине, с которой ты виделся два раза, - поправилась она.
– Как бы ты поступил?
– Выяснил, почему так произошло, - быстро ответил Фернандо и осекся.
– Вот видишь. И я сделала так же.
– А потом поговорил бы, - прибавил Фернандо.
– Проблемы решаются только в обсуждении. Молчание всегда приводит в тупик.
Хоакина подумала, что муж цитирует кого-то, но не вспомнила, кого именно, и почувствовала, что снова начинает сердиться.
– Хорошо, давай обсудим. Ты первый.
– Первый?
– удивился Фернандо.
Хоакина краем глаза увидела, что он больше не смотрит в стену, тоже повернула голову и встретилась с ним взглядом. На лице супруга отражалось такое искреннее недоумение, что ей внезапно захотелось расхохотаться.
– Я не знаю, как мы жили до того, как на меня напали, - пояснила она.
– У тебя преимущество.
– Скорее уж, наказание, - проворчал Фернандо, отводя взгляд и снова обращая его на нарисованные горы.
– Тебе тяжело от того, что ты теперь не любишь меня, а мне о того, что я не могу ничего с этим сделать.
Подобной откровенности Хоакина все же не ожидала. Она очень боялась, что кто-то из них, или она, или Фернандо, произнесет это вслух. Да, все верно, она забыла, что любила его.
– Я не виновата в этом, - продолжила она его мысль.
– Но делаю, что могу, чтобы вернуть все, как было. Если это возможно, конечно.
– А ты сомневаешься?
В голосе мужа прозвучали настолько горькие нотки, что сердце Хоакины невольно сжалось.
– Я стараюсь не сомневаться, - ответила она, хотя скорее старалась вообще об этом не думать.
– Может быть… - сказал Фернандо, и она вновь поняла, что он смотрит прямо на нее.
– Ты позволишь мне помочь?
– Буду рада, - тут же отозвалась она, вспоминая, что она планировала сделать завтра.
– Думаю, нам нужно нанести визит в Хрустальный ручей и поговорить с Терезой де ла Серда. И хорошо бы найти…
Хоакина осеклась, потому что Фернандо поднялся с кресла, подошел к ней и неожиданно наклонился к ее лицу. Теперь она видела его светлые глаза и, как выяснилось, довольно породистый прямой нос, близко-близко.
«А ведь он красивый. Или просто симпатичный», - промелькнуло в голове Хоакины, которая замерла и затаила дыхание.
– Я хотел предложить просто обнять тебя, - чуть улыбнулся Фернандо.
– Не представляешь, как я соскучился по тебе.
Обнять? Хоакина тихо перевела дыхание и попыталась поднять на ноги. И когда она оказалась стоять рядом с чуть отошедшим и тоже выпрямившимся мужем, то ответила: