Время вспоминать
Шрифт:
Хоакина попыталась поспорить, но муж доел и быстро ушел, сославшись на неотложные дела на плантации.
Через час прибежал посланный мальчишка и получил от Соле нагоняй за задержку. Зато Тереза де ла Серда ответила положительно, и можно было готовиться к вечеру. Хоакина приказала загрустившему мальчишке найти сеньора Фернандо, а сама, подумав, пошла в кабинет мужа.
Она покопалась в бумагах на столе, нашла пухлую записную книжку, где по ее расчетам могли быть написаны цифровые коды. А затем подошла к висящему рядом на стене телефону, смело вставила в ухо слуховую кнопку,
– Это Розарий? Говорит сеньора Хоакина де Веласко. Можно поговорить с сеньорой Кармен?
Ждать пришлось недолго, и скоро в ухе зазвучал низкий красивый голос подруги:
– Это ты, Хоакина?
Непохоже, что Кармен была старомодна или боялась телефона.
– Я насчет вашего письма о визите. Дело в том, что сегодня вечером я и Фернандо идем в Хрустальный ручей. Думаю, вы тоже сможете к нам присоединиться. Только придется предупредить хозяйку. Надеюсь, это не займет много времени.
– О, я попробую им позвонить, - рассмеялась Кармен.
– Ты многих на Коста-Лунес приучила чаще пользоваться телефоном. А дон Марсело и сам по нему вел дела. Надеюсь, его сестра не будет сильно возражать.
Вот почему подруга не удивилась звонку. Хоакина уже пыталась принести столичные традиции в колонии.
– До встречи вечером, - сказала Кармен.
– Буду рада увидеться.
Хоакина дернула рычаг и вынула из уха кнопку. Похоже, тихий ужин в Хрустальном ручье скорее будет напоминать небольшой прием. И тем лучше. Удастся поговорить с доньей Терезой, зачем-то приславшей цветы малознакомой больной соседке.
Вечером Хоакина с тревогой ждала Фернандо, который примчался в дом, когда она уже почти была готова к выходу, и теперь переодевался у себя в комнате. Вероятно, они опоздают, и будет крайне неловко. Или же здесь не обращают внимания на такие вещи?
Вскоре Фернандо появился в гостиной, на ходу завязывая шейный платок. Сюртук темно-синего цвета, в тон брюкам, небрежно болтался на сгибе локтя.
– Боже мой, - воскликнула Хоакина, подходя к нему.
– Почему никто не помог тебе?
– Педро куда-то делся, да и я не сильно хочу слушать его вчерашние россказни, - ответил муж, кидая сюртук на кресло и доставая из кармана жилета небольшую брошь с сапфирами, чтобы украсить наконец-то завязанный платок.
– Я не понимаю, - удивилась она.
– Педро больше возится по дому, а то и на кухне. Почему бы тебе не нанять камердинера?
Фернандо издал протяжный вздох, и Хоакина вздохнула вместе с ним.
– Мы уже обсуждали это, верно? Тогда не будем сейчас тратить время, и так уже опоздали.
– Ничего страшного, - успокоил ее Фернандо, подхватывая сюртук и ловко надевая его.
– В Хрустальном ручье всегда ужинают поздно. А сейчас еще и восьми нет.
Хоакина окинула взглядом мужа, отмечая, что цвет его костюма, похожий на ночное небо, темноват для званого ужина, тогда как она разоделась в светло-зеленую блузку и юбку цвета молодого белого вина с таким же коротким верхним корсетом. На голове же красовалась модная высокая шляпка, тоже светло-зеленая.
– Совсем забыла, у них же траур, - огорченно пробормотала Хоакина.
Фернандо посмотрел
– Ты же не пойдешь сейчас переодеваться?
– Ну почему ты мне не напомнил?
– расстроено буркнула Хоакина.
– Потому что весь день занимался безобразием, которое работники учинили в южном секторе, - устало прикрыл глаза Фернандо.
– И сейчас бы с огромным удовольствием лег отдохнуть.
– Ты говоришь так, будто я виновата в проблемах на плантации, - неожиданно рассердилась Хоакина, впрочем, больше на себя, чем на мужа.
– Мне жаль, что ты устал. Я позову Соле, все равно собиралась взять ее с собой.
– Я обещал, что помогу тебе, - сказал Фернандо, протягивая ей руку.
– Соле нам совершенно ни к чему.
– Тебе, может, и нет, - не согласилась Хоакина, не спеша брать его под руку.
– Но она соскучилась по знакомым, и я не смогла ей отказать. Соле, иди сюда! Нам пора!
– И по кому же она соскучилась?
– в голосе Фернандо послышалась неприкрытая ирония.
– Здесь не принято брать с собой личную прислугу на ужин?
– уточнила Хоакина, все еще не сдаваясь.
В гостиной появилась спешащая Соле, на голове которой красовался тюрбан, украшенный искусственным цветком, почти как у местных. С той лишь разницей, что он был неправильно замотан, и кусок ткани нависал у девушки над глазом, словно повязка пирата.
– Это еще зачем?
– спросил Фернандо и рассмеялся.
Хоакина вздрогнула и взглянула на него. Она только что поняла, что ни разу с момента, как пришла в себя, не слышала, как муж смеется. Улыбку видела, и она ей даже нравилась, а вот смех услышала впервые. И надо признать, хохотал Фернандо очень заразительно. При этом на его щеках появлялись ямочки, глядя на которые Хоакина окончательно рассердилась и на веселящегося мужа, и на Соле в нелепом головном уборе, и на то, что сама забыла о трауре людей, к которым собралась в гости.
– Ну, довольно веселиться, - сказала она.
– Соле, сними это и догоняй нас.
– Я всего лишь хотела не выделяться, - насупилась девушка, стаскивая тюрбан.
– В Хрустальном ручье есть прислуга из белых, - приглаживая волосы, сказал все еще улыбающийся Фернандо.
– Кухарка и дворецкий точно, и вроде еще привратник.
Хоакина так удивилась, что без возражений взяла снова предложившего ей руку Фернандо под локоть и пробормотала:
– Я думала, Соле одна здесь такая.
– Немногие плантаторы могут позволить себе белую прислугу, - кивнул Фернандо, толкая дверь и пропуская Хоакину вперед.
– Им положено платить больше, чем синекожим. Но дон Марсело был очень богат. Я слышал, что он переманил кухарку из ресторана в Буэнавентуре. И она уже тридцать лет в его доме.
– Почти член семьи, - заметила Хоакина.
– Я читала, что после отмены рабства многие синекожие остались на тех же плантациях, где работали.
– Верно, - кивнул Фернандо.
– Кроме тех, кто уехал, чтобы соединиться с родными. И тех, кто был достаточно смел, чтобы искать нанимателя по душе. Из Каттлей, тогда еще от деда, не уехал никто. А белая прислуга была только у его жены.